— Принцесса уже оповещена о смерти подружки, осталось устроить траурную церемонию с пустым гробом, — заулыбался хранитель. — Простимся с гостьей из России до приезда Августа. Придется признать собственную несостоятельность: ах, на неё неоднократно покушались, но я оказался бессилен защитить гостью. Надеюсь, король простит своего преданного помощника.

Его тон наполнился немыслимой скорбью, и мне стало зябко от несоответствия сочувствующего голоса и замыслов его обладателя.

— Август — это твой брат? — шепнула я одними губами, и Виктория сосредоточенно кивнула.

Глосс тягостно вздохнул по мою правую руку, мол, в каких условиях приходится обитать достопочтенным призракам. Повсюду обманщики и кровавые заговоры.

— Дело за малым. Покончите с нашим доносчиком. Неизвестно, в каких конкретно связях он состоял с девчонкой или королем — а потому не будем оттягивать неизбежное. Думаю, вам будет проще провернуть его кончину, чем кому-либо другому.

Незнакомый мне человек довольно хмыкнул и выпустил в потолок колечко дыма.

— Сейчас же прикажу своим людям разобраться с ним. Думаю использовать тот зарубежный яд, который моментально парализует дыхательную систему.

— Яд — слишком просто, — просмаковал хранитель. — Нет уж, гаденыш должен поплатиться за крысятничество. Не торопись с его убийством, иначе это может вызвать определенные подозрения. Давай-ка выждем немного времени. Допустим, ему сообщили о гибели россиянки — и с горя он вздернулся. Пусть подергается в петле. Чем не трагичная история любви?

У меня внутри похолодело. О ком конкретно речь? Демьян или Дим? Без сомнений, кто-то из них. За всё время я успела сдружиться всего с двумя мужчинами, каждый в теории мог иметь со мной особые отношения. Виктория, кажется, думала примерно о том же, потому что на её лбу залегла глубочайшая морщина.

К сожалению, больше ничего любопытного мы не услышали. Человек обсудил что-то касательно «его людей», которым нужно заплатить за информацию, хранитель пообещал столько денег, сколько потребуется. Затем человек выразил опасения, что короля может смутить одновременная смерть и «надоедливой россиянки», и этого самого «гаденыша», которого они характеризовали крепким словечком. На что хранитель пообещал придумать красочную историю для общественности.

У меня вспотела спина от ожидания какой-нибудь фразы, которая дала бы разгадку: кого конкретно спасать. Виктория закусила губу с такой силой, что струйкой по подбородку стекала кровь. Томящийся за нашими спинами глосс помалкивал. Воздух потяжелел, и ощутимо запахло подступающей катастрофой.

Потом человек ушел, а хранитель покоя засел за бумагами. Мы выскочили в оранжерею, ошарашенные донельзя.

— Какая же морда знакомая, — произнесла принцесса, жмурясь. — Не могу вспомнить.

— Демьян или Дим? Надо защитить их, — бормотала я, плюхнувшись на пол и уперев руки в затылок. — Или кто-то ещё? Черт, о ком они говорили?

— Тебе нельзя оставаться в замке, — внезапно сказала Виктория и схватила меня за рукав. — Наше преимущество только в том, что тебя считают мертвой. Мы придумаем, как их спасти. Надо убираться.

— Куда? Давно рассвело, повсюду слуги.

Во взгляде Виктории появился неподдельный испуг.

— А если попросить глосса помочь? — зашептала она. — Спроси его, возможно, есть другой выход из замка?

Спрашивать не пришлось, субстанция коснулась меня — прошибло разрядом тока — и понеслась обратно в тоннель.

— Он указывает путь, — слабо улыбнулась я. — Кажется, я готова признаться мертвому охраннику в бесконечной любви.

— Всё не так плохо. Послушай, только додумалась, что мне нельзя с тобой: я слишком заметная, — она обвела себя зелеными ручищами. — Обещаю, что предупрежу Дима, а ты пока ищи выход. Встретимся на окраине города в трактире…

Я перебила принцессу на полуслове:

— При условии, что я сумею добраться до окраины в таком виде.

Тапочки и гигантский халат — не лучшая маскировочная одежда.

— Боги, я совсем не подумала об этом! — Виктория мелко затряслась. — Ладно, давай иначе. Спрячься в тоннеле, я скоро буду.

Она вернулась спустя десять минут, держа два платья, сложенных в чехол. Одно для меня: нежно-голубое, по колено, самое обычное и неприметное. К нему прилагалась шляпка с вуалью, чтобы прикрыть лицо, и лодочки на малюсеньком каблуке. Второе, по всей видимости, принцесса планировала напялить на свою ногу. Любую, на выбор, потому что на обе ноги оно не влезет при всем желании. Серое, узенькое, с высоким воротником, длиной по щиколотку, украшенное черными бусинами. Я скептически осмотрела Викторию, и та тоскливо ухмыльнулась.

— Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Настолько отчаянных, что надо наряжаться в миниатюрное платье?

— Хм, это фраза из моего мира, — дошло до меня. — Кажется, перевод с латыни.

— Сомневаюсь, — покачала головой принцесса. — Её произносил величайший военный стратег Иссы несколько столетий назад.

— А латынь изобрели чуть давнее, чем несколько веков назад, так что ваш стратег

— наглый ворюга, — азартно ответила я.

— В любом случае…

Не говоря больше ни слова, она выхватила из кармана пузырек с жидкостью болотного цвета, которую выхлебала залпом. Первую секунду ничего не происходило, а потом Викторию скрутило в долгой судороге. Она выгнулась, раскрыла рот в немом крике. С кожи сползала желтизна, лицо стремительно уменьшалось. Исчезла отечность. Мгновение, и гигантские штаны слетели с тонкой талии. Кольца посыпались с миниатюрных пальчиков на пол. С острых плечиков сползла пижамная рубашка.

Прошло не больше минуты, и передо мной предстало хрупкое создание. Невероятно симпатичное, оно скромно потупилось, осматривая себя. Тряхнуло густой копной русых волос, выставило вперед обе пятерни, точно пытаясь вспомнить, что руки принадлежат ей.

— Твою мать, Вика! На кой ты превращала себя в чудовище?! — Я поморгала, удостоверяясь, что передо мной не галлюцинация.

Глосс восхищенно присвистнул, правда, со стороны прозвучало омерзительно: будто наждачной бумагой по стеклу. Я поморщилась.

— Всё настолько плохо? — Виктория покраснела.

— Ага, всё настолько плохо, что наш друг не прочь замутить с тобой посмертно.

Она была обворожительно мила и так невинна, что не верилось, будто совсем недавно принцесса виртуозно харкала на светском ужине.

— Думаю, меня уже не вспомнят… такой. — Принцесса слабо улыбнулась. — Я боюсь оставлять тебя одну, поэтому идем вместе. Попроси глосса отвести нас наружу.

Этот путь оказался ещё длиннее и извилистее, но он привел нас к… городской канализации. Смердело так, что захотелось попрощаться со вчерашним обедом. Если зеленая принцесса и смотрелась бы тут гармонично (как жаба на болоте, хе-хе), то новоявленной красавице обстановка не шла. Это Викторию не смутило. Она прошла по узкому краю бетона, отделяющему нас от канав, полных испражнений. Спрыгнула на землю, насвистывая себе под нос. Чувствовалась её нервозность, и плечи были болезненно сведены.

Я двигалась за ней следом и отшатнулась, когда принцесса резко обернулась ко мне. Взгляд её выражал неприкрытую панику.

— Полин, я вспомнила того человека. — Голос был слаб и