кошмар. Закадычного врага, павшего, как в дрянном кино без эпичного конца. Неожиданно и без следа.

Радость от ценности скучного финала для того, кто был героем и просто не умер для красного словца. Радость, что обыграл объятия дымной кутерьмы приёмом из ею же навеянных снов…

Хэджон же сидела напротив, но смотря куда-то сквозь меня.

— Хэ…

Стоило коснуться её колена, как сноха медленно подняла на меня совершенно пустые глаза и, словно в трансе, вновь опустила взгляд, а по застывшей гримасе скорби вновь потекли слёзы.

— Тебя нашла Сюзи. Она летала… одна… всю ночь и… нашла… в яме…

Разбитая и поникшая, одна уз лучших женщин промзоны, казалось, постарела на глазах. Хэ не стала даже кричать и лишь тихо отошла к креслу брата, умостилась у него на плече. В груди же моей маленькой, мирно дремавшей суженной и правда ярко пульсировал комочек сизой кутерьмы, взывая к остальным частям моего умирающего тела.

— А ведь это я обещал спасать… вот что я за мужик?

Тревожно хмурясь во сне, Сюзи прижималась ко мне и невинно цепляясь за краешек уже переодетой рубашки, просто вынуждала улыбнутся.

— Умница…

Даже не ожидая, что мой же подарок спасёт мне жизнь, а не добавит мороки со спасением принцесс, я поцеловал девчонку в лоб и влил в неё ещё больше кутерьмы.

— Остальное зависит от тебя…

Бережно переложив супругу на подушку, я оставил, отныне, самого сильного мага зоны, мирно досматривать сны, а сам с трудом согнул колени, до жути пронизанные холодом и всё больше заполняемые вязкой маслянистой кутерьмой. Мерзостью в не времени, пересевшей на меня и в путах золота, обречённой уйти со мной в могилу.

— Хах… не думал, что из-за этого стану «ходячим мертвецом».

Сизая россыпь всё ещё бурлила в жилах, подкопившись вновь за те пару дней, что отлистал календарь, пока я спал.

— Вот тебе и шанс…

И всё же… в душе была лишь пустота. Пустая оболочка для, пожиравшей изнутри, отчаянно бьющейся дымной кутерьмы.

— Чёртова магия…

Я медленно доковылял до кресла и молча посмотрел на чистое и бескрайнее небо за сверкающим стеклом. Смотрел вместе с Хэ на солнце, под которым счастливо миловались Рой и всё то, за что боролся даже Смерть… постаревшая, но счастливая и живая Лера.

Наш с ним общий… вновь засверкавший свет.

— Отдай мне частицу, Хэ. Не стоит помнить такого козла…

Хэджон не отвечала, но я знал, что она всё поняла от силы пульса моей сизой кутерьмы в её груди. Там же, где теплилась и последняя братская искра. Поняла, что мир изменился и этот ад — временной пузырь, из которого уже виднелся далёкий и недостижимый рай, рано или поздно, медленно растает, как пачка эскимо… переродиться в чудное место без того, кто носил Прадо.

Вот только не для тех, кто связан с бездушным мертвецом… иссыхающим временным двойником.

Наконец отозвавшись и со всей нежность взяв свой смысл жизни за руку, Хэ со всех сил сдержалась, чтобы не зареветь, медленно провожая взглядом его растворяющуюся кисть в золотистой кутерьме, стиравшей с глаз остатки сизого налёта временно пузыря.

— Знаешь, Рой…

Со стен медленно стекала взвесь, открывая взгляду чистые стены и добротные шкафы, словно снимая с убогого дома зачарованную дымку после поцелуя истинной любви.

— Совесть предложил мне выйти за него замуж, представляешь?

По её изнеможённому лицу прокатилась судорожная улыбка и хриплый истерический смешок.

— Это так в вашем стиле… столько терпеть и сказать такое при неостывшем муже. Всё же, вы, «Рои», такие козлы…

Хоть я и запретил Евгеничу появляться в моём мире и тем более в доме с Хэ, но, как бы не злился на самого себя за такую вопиющую дерзость, а был чертовски рад.

— Но знаешь… самое смешное, что я согласна. Пускай и страшно от того, что после стольких лет, от его слов мне впервые стало легче. Словно спало с плеч…

Отстранившись от Ростика, Хэ впервые утёрла слёзы и не моргая посмотрела на меня с далёким отблеском её строптивой взвеси из огня.

— Я ненавижу себя за это, но тебя презираю всей душой, Рой. Ненавижу настолько, что не забуду, даже отыми ты у меня всё. Забудь я даже собственное имя, но тебя…

Её глаза пугали, но в них всё равно читалась непоколебимая нежность, не способная на ненависть.

— Я всю жизнь знала только тебя, Рой… с мыслями о тебе мне уже нет дороги к мужу. Утешай себя или нет, но моим суженным, по сути, всегда был только ты, но теперь… мне впервые не придётся себя ненавидеть и смывать тебя с кожи кипятком.

Со слезами на глазах, моя любимая женщина посмотрела в окно, где с покупками возвращалась её новая, до ушей улыбавшаяся ипостась об руку с драгоценным… настоящим мужем.

— Пусть уж лучше хоть эта Хэджон проживёт в мире без тебя… а я останусь шлюхой, но с тем, кто меня любил задолго до тебя… хоть ты это и скрывал.

Я не нашёл, что ответить, да и не было причин. В конце концов, брат это заслужил.

— Тогда уходи, Хэджон. Я не стану умолять тебя остаться со мной в могиле… Совесть бы уж точно такого не позволил.

Хэ очень грустно улыбнулась и подошла ближе.

— Я правда любила мужа, Рой, но…

Встав на носочки и заглянув в глаза, дорогая сердцу женщина поцеловала меня в щёку.

— Спасибо, что, наконец, подарил мне свободу…

Уже на грани золотистой маны, изящными изгибами фигуры, исправлявшей мир, Хэ улыбнулась мне в последний раз, пока её заплаканные глаза не растворилась в портальной кутерьме.

— Прощай, Хэджон…

Из окна пробилось яркое полуденное солнце, но мне впервые было не больно смотреть сквозь яркие лучи. Впервые было приятно отложить на стол пачку чекистских сигарет и под звук открывавшихся дверей, испариться вместе с женой в сизой кутерьме. Впервые было так легко умоститься в рабочее кресло и встретить день без мысли о последней пуле в старом, давно дожидавшимся кольте.

— Прости, Чехов… твой патрон уже нашёл свою цель.

Я медленно покрутил в руке пистолет с пустым барабаном и медленно отложил его на стол, впервые осознав, что всегда хранил его именно для этого дня… момента, когда смогу посмотреть не на мой драгоценный лучик света, а туда, куда он освещал мне путь.

Погладив Сюзи по русым прядкам растрёпанных волос, мне вновь захотелось жить, но на пороге стали проявляться фракталы, от чего лишь сильнее захотелось увидеть новый мир, что соткёт из золотистой маны и огня