– Я не боюсь… – быстро пролепетала она, – …теперь не боюсь. Почти.

Король узнавал её по звуку шагов, по шелесту юбок, по облачку аромата, который просачивался в комнату за мгновение до того, как она появлялась там сама – его королева, Ролейна.

Она ворвалась в спальную, как ураган, посвежевшая, полная энергии, как будто за плечами не было долгой поездки. Он ждал её только завтра. Какой сюрприз!

– А вот и я, – Ролейна рассмеялась колокольчиком.

Король уже был в постели, но тут же поднялся, желая поскорее заключить супругу в объятия.

– Я скучал.

Они не виделись целых две недели. Дела не позволили Модесту в этот раз сопровождать супругу в её ежегодном путешествии по восточной провинции. Эта была уже традиция – королева всегда сама выбирала образцы заморских фруктов и восточных сладостей к осеннему празднику, чтобы было чем удивить гостей.

Не выпуская супругу из объятий, король начал расспрашивать, как прошла поездка.

– У меня рассказов на целую ночь, – пообещала она. – Ты готов слушать меня всю ночь?

– Готов, – он потянул её к кровати.

– Я распорядилась, чтобы нам принесли ужин, – предупредила Ролейна.

В ту же минуту явилась прислуга с подносом, полным аппетитных яств. Но Модест не проявил к ним интереса, пока не утолил другой голод.

Полная луна заглянула через мозаичные окна, высветив на покрывале призрачный узор, когда они, наконец, вспомнили про закуски. Модест решил, что лучшим сопровождением к восточным историям супруги будет красный виноград с сыром. Взял блюдо прямо в кровать и приготовился слушать, но Ролейна, отщипнув виноградинку, озадачила вопросом:

– Сначала расскажи, как обстоят дела тут. Как дети? Я слышала, Маркеля не будет на открытии праздника.

– Не будет. Я отправил его в Авитьеру по срочному делу.

– Дело было настолько важным, что нельзя было поручить его кому-то из твоих советников?

– Не настолько. Но я хотел наказать мальчишку. Я устал от его любовных похождений, от его занятий сомнительными науками. Он уже достаточно взрослый – пора научиться ответственности.

– Не слишком ли ты к нему строг? – Ролейна мягко улыбнулась. – Вспомни себя. Сам был молодым.

В том-то и дело, что король помнил. Слишком хорошо помнил, чем для него самого чуть не закончилась любовь к опасным магическим экспериментам. Модесту было примерно столько же, сколько сейчас Маркелю. Он считал, что ему под силу всё. Полагал, что сможет сделать даже то, что считается невозможным – снять проклятие с пустынных колодцев, сделать долину, где они расположены, безопасной для путешествий. Модест испробовал десятки способов. Один из них показался ему надёжным – использовать силу заговорённых камней. Однажды он осмелился пересечь долину. Заговорённый камень, брошенный в воду, действительно заставил ядовитое марево рассеяться. Но Модесту удалось добраться лишь до середины долины. Колодцы снова начали клубиться парами. Он отчаянно скакал вперёд, но ему и его верному скакуну становилось всё хуже. Конь потерял сознание первым. А следом и Модест.

Он так навсегда и остался бы в этой проклятой долине, если бы не Луиза, мать Амалии. Она спасла его. Этот случай протрезвил Модеста. Заставил забыть об опасных экспериментах. Заставил осознать, что король не волен распоряжаться своей жизнью. Что он в ответе за королевство и за семью.

– Мне кажется, отправить Маркеля в ссылку – не лучший способ научить ответственности, – вновь вступилась за сына Ролейна. – Чтобы научить нашего мальчика ответственности, не лучше ли, назначить его ответственным за кого-то?

– Ты, как всегда, очень мудра, – Модест вернулся к винограду и сыру. – Такая идея тоже приходила мне в голову. Я пригласил на осенний праздник Амалию. Помнишь её? Беззащитное создание, нуждающееся в опеке. Вот пусть наш повеса её и опекает.

– Амалия… – королева задумалась, – …это дочь Луизы? Той госпожи, что спасла тебя, когда ты чуть не утонул?

– Да.

Модест не рассказывал супруге, от чего на самом деле спасла его Луиза. Не хотел ещё сильнее напугать, да и Луиза просила не говорить никому о том, что произошло в долине проклятых пустынных колодцев. Хотя ничего конкретного Модест и так бы не смог поведать. Когда он пришёл в себя, то был уже за пределами долины, в безопасности. Он не знал, как Луизе удалось его спасти. У него остались только смутные ощущения, то ли сон, то ли явь – её узкая ладонь на его лбу и слова, произнесённые тихим шёпотом, ласкающие ухо, но непонятные. Он дал клятву, что никому никогда не расскажет о случившемся – и выполняет обещание.

– Девочка воспитывалась в тихом провинциальном пансионе. Не будет ли ей неуютно в шумном столичном обществе? – забеспокоилась королева.

– Если она попросится назад, в тот же день отправим её в Шерстон.

– Ну что ж, тогда твоя идея мне нравится. Если малышка спокойная и робкая, Маркель вполне справится с опекой. Завтра повидаюсь с ней. А что Себастин? Он готов к смотринам?

– Наш старший, как всегда, подошёл к вопросу со всей ответственностью. Насколько знаю, составил на всех потенциальных невест досье – достоинства, недостатки.

Королева грустно улыбнулась:

– Бедный мальчик. Верит только математике. Не верит, что найдётся такая, кто покорит его сердце.

– Доброе утро, госпожа Амалия, – Розали вплыла в комнату с подносом, внеся с собой сладкий аромат оладий с яблоками и чая с корицей.

И как вскоре выяснилось, принесла она не только завтрак. Расставив блюда на столе, горничная немного замешкалась – полезла в карман передничка и достала сложенный вдвое листок:

– Вам просили передать записку.

Амалии даже спрашивать не надо было от кого. Она и так догадалась, кто автор послания. Она знала, что до её появления во дворце, Розали была личной служанкой Маркеля. Принц ей во всём доверял – вот, видимо, и сегодня дал особое поручение. Но что там – в записке? Почему-то охватило волнение. Дрожащими пальцами Амалия развернула листок. Послание оказалось коротким – всего три слова:

Жду в лаборатории.

Мысли тревожно заметались в голове – почему Маркель хочет её видеть? Может, ему плохо? Снадобье не помогло?

Как только Розали удалилась, Амалия тоже вышла из покоев. Уже знакомым маршрутом поспешила в подвал. Если бы не страх, что Его Высочеству стало хуже, она бы ни за что не осмелилась отправиться в лабораторию, чтобы снова остаться с ним наедине. Всю дорогу Амалия вспоминала вчерашний разговор с принцем. Она солгала, когда говорила, что больше не боится его. Амалия боялась. Теперь ещё больше. Но не самого Маркеля, нет. А тех чувств, которые он в ней пробуждал. Мятежные, волнующие, непонятные – они пугали тем, что набирали силу. С каждым разом она всё больше смущалась смотреть ему в глаза, но с каждым разом ей хотелось этого всё сильнее. Её трогал его взгляд, который казался насмешливым, даже когда ему больно, и нежным, даже когда, он гневался. Она не могла знать наверняка… только догадывалась… но вдруг это то, про что она читала в книгах? Вдруг Маркель начал интересовать её как мужчина? Нет, святые отцы, нет! Только не он!