Я подтянулся, встал на одну балку, другую. Вылез на мост. Пошлепал по нему, сбрасывая с себя руками холодную воду и растирая тело. Было холодно. А еще я давно не чувствовал себя таким счастливым.

– Ну как ты, старый? Не замерз? – окликнул я своего знакомого, чьего имени не знал и узнавать смысла не было – мы прекрасно без этого обходились.

– Так а чего мерзнуть? Ты на улице поживи, везде будет тепло, – ответил дед.

– Вылезай давай. Пойдем чай пить! – поманил я его.

– Вон оно что. Уже, считай, вылез, – сказал дед и поплыл к берегу.

Я натягивал одежду на мокрое тело. Отряхивал песок с ног, понимая, что все равно унесу его в ботинках, а в порванный – начерпаю снова, с лихвой. Трепал себе короткий ежик волос, раскидывая брызги. Дед же степенно одевался, снимая одежду с ближайшего куста, словно доставая из шкафа.

– А откуда у тебя манеры такие? – недоуменно спросил я.

– Так я музыкантом был, на духовых играл. Весь Союз объездил с оркестром, – пояснил дед. И легко насвистел знакомую мелодию.

– Что это? Не могу вспомнить.

Дед защелкал пальцами и, пританцовывая, запел приятным баритоном:

Я заулыбался. Начал раскачиваться в такт и прихлопывать. Достаточно придурковатое зрелище – бомжеватый старик поет посреди ночи у реки, а мужичок рядом полуголый не просто пританцовывает, еще и подпевает.

Да, припев мы исполнили вдвоем:

Рассмеялись.

– Ну что, где там твой чай? – переспросил дед.

– Сейчас, будет. Пойдем, выше поднимемся. Я из гостиницы вынесу, – махнул я рукой, указывая направление.

– Пошли, коль не шутишь.

Мы пошли вверх по тихой ночной дороге. На душе было просторно. Будто она очистилась, как в бане побыла.

Я позвонил во входную дверь гостиницы. Мне открыл заспанный паренек, который спросонья еще не успел надеть дежурное услужливое лицо. Поздоровавшись, я прошел до своего номера, налил воды, щелкнул чайником, который сразу зашумел. Кинул в кружки по пакетику, высыпал пару порций сахара, залил кипятком, поболтал ложкой. В баре нашел «Сникерс», сунул в карман. С этим немудреным угощением собрался на улицу.

Глянул в окно и увидел красный огонек. Дед на скамейке смолил папиросу.

– Держи, – протянул я ему кружку, отломал половину шоколадки.

– Благодарствую, – принял у меня дед угощение, громко отхлебнул. – Хорошо, горяченькое.

Я присел рядом. Пил сладкий чай, дышал хвойным ночным воздухом с табачным дымом и абсолютно безосновательно, но отчаянно думал, что все у меня будет в порядке. Совсем все. Совсем в порядке.

– Ну что, по домам? – прервал старик тишину.

– Да, можно, – согласился я.

– Ну, спасибо за угощение. Бывай, – протянул он мне мозолистую руку.

Я пожал ее. Бугристая, рабочая. Наверное, деда нанимали местные хозяйки, похоронившие мужей. Картошку вскопать, грядку наладить, дверь повесить. Вот и зарабатывал себе на еду и на выпивку.

– Ты только не умирай. Договорились?

– Не могу обещать, – тяжко вымолвил дед.

– А ты пообещай, – упрямо сказал я. Полез за телефоном в карман. – Вот смотри. Сегодня двенадцатое сентября, два часа сорок пять минут. Давай ровно через год, двенадцатого сентября, в это же время снова искупаемся. Договорились?

– Ты считаешь, что я еще побарахтаюсь? – спросил дед скрипуче.

– Да я уверен, – ответил я. – Тебе еще жить и жить.

– Эх, с чем пес не шутит. По рукам! До встречи, – протянул он мне руку еще раз. – Я – Михалыч, кстати.

– А я – Максим. До встречи, Михалыч!

– Бывай, Максим.

Я достал телефон, отметил дату встречи с Михалычем. Открыл расписание электричек. Время в пути у всех разное. Если выехать на первой, 5:26, то будешь ехать почти три часа. Вторая шла еще дольше. Третья – в 6:48, но через 122 минуты я уже выйду на Финляндском вокзале. О, похоже это и есть тот скоростной поезд, на котором я добирался. Замечательно: посплю подольше, на билете сэкономлю и на работу успею.

Поставив будильник на 6:00, я рухнул на постель.

Светило солнце, гудели машины, из коридора доносились голоса и звон посуды. Справедливо предположив, что уже не 6 утра, я достал телефон. Так и есть: 9:23. На экране был открыт будильник, так и не включенный.

Суетиться не хотелось совершенно. Моя должность не предполагала никаких регулярных встреч или конкретного количества задач, которые я должен был выполнять. Завала сейчас нет. Никому и в голову не придет, что я прогуливаю.

Вообще, в нашей конторе график был у всех достаточно свободный – обычное дело при «кормушке». Делаешь свое формальное дело на формальной должности – и ладно. Короче, я мог переживать, но, скорее всего, просто ничего не произойдет, если я буду к обеду.

Хотя какое-то важное дело все же было, но я не мог его вспомнить… Потягиваясь, я вышел из номера. Пошел на запах еды и очутился на миленькой веранде. На столах расставлены мюсли, нарезан сыр, колбаса, молоко в графине, сосиски, яйца, тосты. Что-то еще под железными круглыми крышками. В общем, стандартный европейский набор. Сервис добрался уже и до моего родного городка.

Плеснул кофе из железного кофейника, покидал на тарелку яиц, сосисок, зелени и сел жевать.

Как так получается, что знания, которые мне передает Артур, известны, к примеру, простому деревенскому деду? Что это – мудрость поколений в современной интерпретации или простое совпадение и мне рано делать выводы по одному упражнению?

Настойчиво зажужжал телефон.

– Привет, это Света из кадров. Сегодня идем в спортзал?

Ой, блин. Обещал же, точно. Вот и вспомнилось дело.

– Слушай, давай сегодня не пойдем, не получается. Но прогуляемся обязательно. Договорились? – сказал я, удивившись своему голосу, звучавшему спокойно и уверенно.

– Хорошо, договорились. – Света показалась довольной. – А куда пойдем?

– Это секрет. Скажу потом. Но тебе понравится!