– Да, наверное. Но мне будет гораздо труднее заполучить «Таймлес Эалумс». – Сев с трудом поборол соблазн придушить девушку.

Франческа тем временем продолжала:

– Ты все равно останешься в выигрыше. «Таймлес Эалумс» владеет эскизами украшений, которые так хочет иметь Джульет Блум. Они созданы мной. Она мечтает надеть их уже на съемки следующего фильма. Если ты выкупишь фирму, то контракт с Блум станет твоим. Он принесет тебе огромную прибыль. А если даже заполучить «Таймлес Эалумс» тебе не удастся, то актриса все равно захочет заказать новую коллекцию в твоей корпорации. Ей нравятся именно мои эскизы, а я работаю на Данте. Повторяю, никто не пострадает.

– Кроме тебя.

– О чем ты?

В первый раз за все время разговора в ее глазах появилось выражение неуверенности.

– Я говорю о том факте, что по условиям договора я имею право уволить тебя без права работать в ювелирной промышленности два года. А также я имею право перевести тебя в один из филиалов корпорации. В любом случае Блум долго еще будет не твоей заботой.

– И что ты выберешь?

Франческа задала этот вопрос спокойно. Если бы Сев не знал ее, то подумал бы, что его решение совсем ее не волнует. Но он знал ее. Знал, что ее работа была частью ее души. И он не мог отобрать у нее душу. Неважно, как жестоко она ранила его своими действиями.

А она действительно ранила его. Дело было совсем даже не в бизнесе. Она продемонстрировала качества, которыми он мог даже восхищаться. Нет. Она ранила его чувства. У него было ощущение, что он открылся перед ней, а она его ударила.

– В Нью-Йорке есть вакансия. Я собираюсь немедленно перевести тебя туда.

Франческа дернулась, как от удара. Она смотрела на него широко раскрытыми, полными боли глазами. Это продолжалось лишь мгновение, затем она развернулась и отправилась собирать разбросанные по квартире вещи.

Сев устало потер шею. Ему было невыносимо расставаться с Франческой. Он подумал, как же тяжело сейчас приходится ей. Ее отвергли еще раз. Еще одна дверь захлопнулась за ее спиной. Ему захотелось броситься к ней, успокоить, но он лишь сильнее сжал зубы. Хватит. Он переживет расставание. Но если бы они могли...

Входная дверь открылась и еле заметно хлопнула, говоря о том, что Франческа ушла. Сев прошел в гостиную. Он заметил, что у камина что-то посверкивает. Это оказалось обручальное кольцо, которое он ей недавно надел на палец. Он поднес его к глазам. Возможно, это была всего лишь игра воображения, но ему показалось, что огненная искорка, заключенная в камне, погасла.

Франческа сидела за своим рабочим столом. Студия, в которой ей выделили комнату, ничем не отличалась от студии в Сан-Франциско. Франческу перевели в Нью-Йорк около месяца назад, но ей казалось, что с того момента прошли века.

Она устало потерла глаза, пытаясь сосредоточиться на эскизах. У нее ничего не получилось. В очередной раз. Она не могла без отвращения смотреть на свои рисунки. Они казались ей посредственными. После той ссоры с Севом у нее полностью пропал интерес к работе.

Последние несколько недель стали самыми кошмарными в жизни Франчески. Так плохо ей не было, даже когда от нее отказывались очередные приемные родители. Даже после последнего разговора с отцом она чувствовала себя гораздо лучше. Она совершила большую ошибку, позвонив представителю Блум.

Как же так случилось, что, помогая Фонтейнам, она предала любимого мужчину?

Наверное, я была слишком обеспокоена своей собственной виной перед Куртом и Тиной. Именно поэтому я не заметила, что сделала больно Севу. Но я не могла поступить иначе. Мои действия были естественной реакцией на несправедливость.

Но это не объясняет того, почему Сев так ничего и не сказал о моих эскизах, которые я отдала ему в нашу последнюю ночь.

Франческа надеялась, что Сев поймет их смысл.

Поймет, что в них она вложила всю свою любовь к нему.

Внезапно телефон на ее столе разразился требовательными трелями. Она подняла трубку, из которой прозвучал голос, который она сейчас меньше всего ожидала услышать.

– Привет, это Марко, – жизнерадостно поздоровался с ней брат Сева.

В ее душе удивление смешалось с разочарованием. Ее радовало, что с ней дружелюбно здоровается один из Данте, и очень огорчало, что это не Сев.

– Рада слышать тебя, – сказала Франческа. – Хотя я удивлена, что после случившегося кто-то из семьи еще хочет со мной разговаривать.

– Ты удивишься, как много наших родственников на твоей стороне, – сообщил ей Марко. – Жаль, у меня нет времени поговорить с тобой подольше. Я звоню по поводу пропавших эскизов. Сев хочет знать, что с ними случилось. В твоей старой студии их нет. Надеюсь, ты не захватила эскизы с собой в Нью-Йорк?

Она нахмурилась.

– Не понимаю. Я отдавала их Севу.

– Когда, Франческа?

– В ту ночь... – Она осеклась. В ту ночь, когда они в последний раз занимались любовью. – Перед моим переводом в Нью-Йорк. Я отдала их Севу у него в квартире.

– Он утверждает, что у него их нет.

Внезапно Франческа вспомнила.

– В ту ночь лил сильный дождь, я насквозь промокла и мало чего соображала. Я смутно помню, как пакет ударился об пол. – И тут ее осенила догадка: – Я думаю, пакет находится за тем миленьким антикварным шкафчиком, который стоит у Сева в прихожей. Сев мог просто не заметить.

– Спасибо, Франческа. – Марко заколебался. – У тебя все хорошо?

Нет. Все очень, очень плохо.

– Да, – спокойно ответила она.

– Ладно. – В его голосе она услышала добродушную насмешку. – Думаю, у тебя все так же хорошо, как у Сева.

Она прикрыла глаза.

– Я должна быть в порядке, – прошептала она в трубку. – Мы оба должны. У нас нет выбора.

– Тебе не нужно было идти со мной, – сообщил Сев Марко. – Я в состоянии сам заглянуть за собственный шкаф.

– А я пошел не за этим. Я хочу попытаться вложить тебе в голову немного здравого смысла.

– Со здравым смыслом у меня все в порядке. Я вообще в нашей семье самый рассудительный.

– Но не тогда, когда дело касается Франчески.

Сев вставил ключ в замочную скважину и провернул его с такой силой, что, будь металл не таким крепким, ключ обязательно сломался бы в его руке.

– Что тебе не понятно, Марко? До тебя не дошло, что она предала нас?

– А сколько раз ты предавал ее? – не отступал Марко. – Я знаю, знаю. У тебя были для этого серьезные причины. Ты делал все, чтобы защитить семью Данте. Но тогда почему ты осуждаешь ее? Она тоже защищала свою семью.

Брат говорил справедливые вещи. Но для Сева дело было уже не в бизнесе. Он не мог объяснить Марко, что Франческа обидела лично его. В первый раз за многие годы он открыл душу, позволил эмоциям возобладать над разумом. Он, который славился своей сдержанностью и умением логически мыслить. А Франческа воспользовалась его незащищенностью. Именно поэтому он так на нее и злился.