— Нет… — Ее не тошнило. Ее никогда не тошнило — по крайней мере, от выпивки. Больше не тошнило. — Ты поможешь мне подняться в спальню?

Сэл закрыл и запер входную дверь за ними. Она скинула туфли и стянула куртку, бросив их на полу холла.

Сэл помог ей подняться по длинной винтовой лестнице в спальню, где Марин плюхнулась на кровать и закрыла глаза. Комната все еще кружилась, но в голове стало немного яснее, чем когда она уходила из бара.

Сэл присел рядом, и она прижалась к его плечу. Ей нравилось прижиматься к нему. Такому надежному. Такому настоящему.

— Тебе обязательно надо бежать?

Ей не хотелось оставаться одной. Последние дни она проводила в одиночестве.

— Нет, — ответил Сэл, склонив голову и коснувшись щекой ее макушки, — могу немного задержаться.

Ей захотелось прижаться к нему еще теснее, но, конечно, это было бы совершенно неуместно. Они уже были близки к тому, чтобы пересечь запретную черту.

— Помнишь, я говорил, что знаю одного парня? — шепнул Сэл, приглаживая ее волосы, упавшие на лоб беспорядочными прядями.

Может, это случилось из-за того, что они сидели одни в уединенной спальне, но его голос пробудил в ней трепетное чувство. Такого хрипловатого, интимного голоса она не слышала от него со времен их студенческого романа. Она испытала возбуждение и желание, хотя, возможно, это случилось благодаря действию спиртного.

— Я не шучу, Мар. Серьезно. Он может решить за тебя эту проблему.

— Перестань. Я же пошутила. — Она попыталась повернуться и посмотреть на него, однако сильные руки крепко держали ее. Он не ослабил объятий, даже когда она попыталась высвободиться.

— А я не шутил.

— Ладно, дай мне его контактные данные. — Она решила немного подыграть ему, пока он не уйдет. Не услышав ответа, спросила: — Что, разве у него нет визитки? И чем именно занимается этот парень? Он адвокат?

— Я же говорил тебе. Он посредник, занимается устройством сомнительных дел.

— Идеально… А может он прикончить кого-то так, чтобы это выглядело как несчастный случай?

— Возможно. И он наверняка знает тех, кто мо-жет.

— Ты, что ли, пользовался его услугами?

— Разок-другой.

— Значит, ты доверяешь ему?

— Я никому не доверяю, — резко произнес Сэл, — кроме тебя.

Он ослабил объятия, и Марин смогла слегка отодвинуться, чтобы взглянуть ему в лицо. Он стойко выдержал ее взгляд. Она, казалось, вечность ждала, когда же его губы дернутся, ждала малейшего намека на улыбку, позволившую бы понять, что он пошутил, ждала легкой развязки этого кульминационного момента. Какими бы подозрительными ни были некоторые его друзья — и каким бы подозрительным временами ни казался он сам, — на самом деле, Сэл не общается с убийцами. Это же абсурдно!

Но легкой кульминации так и не случилось. Он оставался смертельно серьезным.

Марин могла признать, что заявилась к нему в бар чертовски разозленной, но всему же есть мера. Шутки об убийстве женщины — это слишком, даже для парня с таким своеобразным черным юмором, как Сэл.

Она понимала, что целый день ее посещали ужасные мысли, но это же только…

А потом наконец по лицу Сэла разлилась дьявольская ухмылка.

— Дурак, — Марин шлепнула его по плечу, и он весело рассмеялся, вновь напомнив ей знакомого со студенческих времен Сэла. Саркастического Сэла, добродушно-веселого Сэла, любившего ее без всяких условий. Смех всегда сближал их, и, поддавшись бездумному порыву, она поцеловала его.

Он не ответил на ее пылкий, влажный и пьяный поцелуй, но и протестовать не стал. Через мгновение она отстранилась, чувствуя, как загорелись от смущения щеки. Сэл ничего не сказал, лишь тяжело вздохнул, и Марин мгновенно пожалела о своем необдуманном поступке. У нее был дерьмовый день, и теперь она сделала его еще хуже, полностью переступив черту, к которой ей не следовало даже приближаться. Марин открыла рот, собираясь извиниться, но не успела сказать ни слова, поскольку Сэл, обхватив ее за плечи, опрокинул на кровать.

Его язык мгновенно оказался у нее во рту, и она, успокаиваясь, почувствовала на себе приятную тяжесть его тела. Страстно отвечая, Марин прогнулась навстречу, наслаждаясь лаской его рук, хотя у нее возникло смутное ощущение отстраненной близости. Его губы блуждали по ее губам, щекам, шее, ключицам, груди, и ей захотелось его самого, во всей полноте, хотелось слиться с ним воедино, чтобы забыть все свои чувства, — все, что она узнала, хотя бы ненадолго.

Словно прочитав ее мысли, Сэл скатился с нее так же внезапно, как навалился, и, с трудом переводя дух, сел рядом с ней на кровати.

— Что случилось? Почему ты остановился?

— Не могу, — проворчал он, не глядя на нее, — ты же напилась. И ты мой лучший друг. Так нельзя…

Марин отметила, что он не упомянул про ее замужний статус. Потянувшись к нему, положила руку ему на плечо.

— Сэл, посмотри на меня.

Он послушно, но нехотя повернул к ней голову. Его раздирали противоречивые желания, глаза горели страстным томлением, но рот сжался в строгую прямую линию.

— Ну да, я выпила, но отлично осознаю, что делаю. Тебе нужно мое согласие? Да я же согласна. Согласна. Я хочу этого. Хочу тебя… — Подавшись к нему, она прижалась лицом к его плечу, ощутив под рубашкой тепло его тела. — Ты нужен мне, Сэл. Не уходи. Останься. Прошу, не покидай меня.

Подняв на него глаза, она увидела, как приоткрылись его губы, и он взглянул на нее так, как смотрел когда-то в их юные студенческие ночи.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя, — продолжила Марин, в глубине души понимая, что ей не следовало так говорить. Не следовало обнадеживать его. Нечестно заставлять его быть с ней ради того, чтобы ей не пришлось сейчас остаться в одиночестве. Однако она продолжила: — Может, я не любила тебя так, как ты того заслуживаешь, но я люблю тебя так, как умею. Я всегда любила тебя и всегда буду любить.

Он колебался. Она видела его сомнения. Положив руку ему на бедро, начала поглаживать указательным пальцем скрытую джинсами выпуклость. Его возбуждение усилилось.

— Тебе придется пообещать, что завтра ты не возненавидишь меня, — хрипловато ответил Сэл. — Потому как я не выживу без тебя.

— Я никогда не возненавижу тебя, несмотря ни на что. Разве ты до сих пор этого не понял? Сэл, ты же единственный оставшийся в этом мире человек, которому я доверяю.

Со стороны могло показаться, что это просто слова. Но именно их сказал ей Сэл в ту ночь, когда умер его отец. Он пребывал в полной растерянности, истерично и почти бессвязно вопил, точно безумец; ему понадобилось