они с полчаса скованно сидели рядом в его вульгарно шикарном авто, пока Кензи не предложила заехать в «Макдоналдс». Как бы претенциозно ни вел себя Дерек, вырос он на фастфуде, и она знала, что он не станет возражать против производимых для массового потребителя бургеров и картошки фри. Кроме того, он пребывал в отвратительном настроении, и Кензи подумала, что простая еда немного успокоит его. Увы, настроение его только ухудшилось, и в итоге, сидя в грязноватой кабинке, она выслушивала жалобы на бургер, купленный ему на ее экстренную заначку.

Кензи заметила, что он пока так и прикоснулся к «Биг Маку».

— Если это так важно, я могу пойти и попросить заменить его. — Она отложила свой куриный бургер, выразительно и драматично вздохнув.

Итак, дамы и господа, в словесном состязании они дошли до этапа «Борьба великодушия», где баллы подсчитываются до победы одного из участников. Кто же победит? Ей хотелось стать победителем, она любила выигрывать не меньше, чем он, но если бургер не заменят бесплатно, значит, ей придется купить еще один на оставшиеся у нее до конца недели пять баксов. И в конечном итоге проиграет все-таки она.

— Не надо, хорош и такой.

Что ж, пока ничья.

Дерек откусил большой кусок бургера, по его убеждению, не заказанного им, тем самым заработав еще один балл за то, что ему приходится есть нежеланную пищу. Однако, поморщившись, явно показав, как ему не нравится «Биг Мак», он однозначно проиграл ей балл, учитывая, что сам согласился не менять его. А прожевав и проглотив кусок бургера, он заработал, черт возьми, еще один балл, вознамерившись еще и переварить его.

— Может, ты предпочтешь мой куриный? А я с удовольствием съем «Биг Мак». — «Динь, динь, динь», — услышала Кенди в голове звон колокольчика, увеличивающего ее счет. Предложение поменяться бургерами достойно трех баллов, тем самым Кензи уже вела в счете. Да, она тоже умеет играть.

— Я же сказал, что все нормально.

Трудно сказать, либо она потеряла балл, либо он его получил. Они продолжали есть в унылом молчании, и никто ничего не выиграл. Как обычно, не выиграл никто. Кенди не понимала, почему они затеяли эту игру. Не понимала, почему Дерек вообще захотел увидеться с ней сегодня вечером. Если ему так уж не хотелось ехать домой, он мог остаться в Портленде.

Минут через десять они вернулись в машину. Он врубил музыку, как всегда поступал, когда ему не хотелось разговаривать, что последнее время случалось все чаще и чаще. Раньше Дерек обычно болтал с ней. Собственно говоря, с этого и началось их знакомство. Первые пару месяцев разговоры были их фишкой, пока они не начали заниматься сексом и не поняли, как сильно им это нравится.

За шесть месяцев их знакомства его плейлист ничуть не изменился. Музыкальные вкусы Дерека ограничивались в основном рок-группами, популярными лет двадцать тому назад. Пусть даже это отличные сиэтлские группы, но все они старомодны и лишь навевают ей воспоминания об отце, слушавшем их альбомы на полную громкость до того лета, когда он сбежал от них. Они также напоминали Кензи о солидном возрасте Дерека, и хотя поначалу разница в возрасте возбуждала, теперь эта ниточка, за которую они оба дергали, истрепалась, и их отношения начинали слабеть.

Но порваться они не могли. Кензи слишком много вложила в них.

…Отель «Кедровый ручей» находился в получасе езды от Сиэтла, поблизости от аэропорта. Когда Дерек впервые рассказал ей о нем, она предположила, что это будет один из тех типовых отелей при аэропортах. Но отель оказался на удивление милым, с модным рестораном и роскошным спа, а забронированный Дереком номер был почти такой же большой, как та квартира, что Кензи делила с Тайлером, да еще и с камином. Отельный комплекс утопал в хорошо ухоженном и живописном саду довольно романтичного вида. Но Дереку там нравилось по другой причине. Они приезжали в этот отель, потому что обычно там не останавливались его знакомые, а если случайно он все-таки встречал кого-то, то всегда мог сказать, что решил заночевать там, взяв билет на ранний рейс следующим утром.

Их общение никак не связывалось с романтикой.

Заехав на парковку, Дерек велел ей ждать в машине, пока он оформит номер и получит ключи. Вскоре вернулся.

— Мы воспользуемся боковым входом, — сказал он, наконец радостно улыбнувшись и, как обычно, пытаясь отвлечь ее от того факта, что ему хочется скрыть ее присутствие от администратора. Они постоянно пользовались боковым входом, и Кензи даже обижало, что он все еще считал необходимым напоминать ей об этом, как будто она неразумный, не способный усвоить правила ребенок.

Они вошли через боковую дверь, Дерек нес свою сумку, а она тащила свою. Поначалу он носил обе их сумки, и Кензи нравилось такое проявление рыцарства. Но постепенно Дерек перестал предлагать ей свою помощь. Однажды она напомнила ему об этом, однако он лишь рассмеялся в ответ.

— Брось, Кенз. Ты же миллениалка. Ты называешь себя феминисткой. Не можешь же ты ожидать, что настоящий мужчина осмелится отобрать у тебя сумку.

Может, он и прав, но дело вовсе не в ожиданиях, и она не знала, как объяснить ему это, не делая из мухи слона. Ей хотелось, чтобы Дерек захотел стать ее реальным парнем и носил сумку, когда они заходили в отель. Хотелось ходить с ним под руку по улицам, хотелось, чтобы, заезжая за ней, Дерек поднимался к ней в квартиру, чтобы водил ее на ужин в рестораны, где могли оказаться его друзья, хотелось делать с ним селфи и свободно постить их в Инстаграме…

Кензи хотелось, чтобы он стал другим, но она не знала, как подойти к этому вопросу, потому что до сих пор ее все устраивало. С самого начала она знала, что он богат. Знала, что у него есть жена. Знала, что у них пропал ребенок. Знала, что Дерек уязвим, созрел для интрижки и открыт для всего, что избавило бы его от страданий. Она также знала, что он щедр и всегда готов раскошелиться.

Короче говоря, он был идеальным кадром.

Кензи шла за ним по коридору, размышляя в сотый раз, почему же их отношения так испортились. Она не собиралась серьезно западать на него. Но если она не придумает в ближайшее время ничего стоящего, то весь ее план пойдет насмарку.

Глава 11

Ее обнаженное селфи сменило старые обои на айфоне Марин. И теперь, всякий раз, когда она брала телефон, перед ней