— Прямой приказ Директора, — отрезал Мальков.

Титор смерил взглядом подчиненных:

— Хорошо, какие у кого соображения?

Мальков молчал — он не любил строить предположения. С точки зрения Титора, это, пожалуй, был единственный серьезный недостаток заместителя.

Зато Горбонос оживился:

— А вот такие соображения, Иван Степаныч… Помните, Мозгляка у дискотеки картечью зацепило? Несильно, но я из плеча у него пару дробинок выковырял. А сейчас медик мне дал кой-чего из того, что попало в спину этого Григория Батюкова. Дробь, она, конечно, всегда дробь, да вот…

На ладони он протянул металлические комки.

— Короче, я, может, по дроби не сильно эксперт, но сдается мне, эти два выстрела были из одного ствола. Ну и дальше: с холма бежали парень с девкой. Уверен, что это они, аномалы то есть. А стрелял тот самый мужик, который наших задержал у дискотеки. Тогда я решил, что он вроде нас, охотится за Магом с Тьмой, а теперь думаю: он аномалов прикрывает.

— Прикрывает, — задумчиво повторил Титор.

— Точно, Иван Степаныч, «крыша» это их. Но при том он не с ними движется, а как бы в стороне, может — тайно от них самих приглядывает? Хотя нынче ночью он перед ними, конечно, раскрылся, обозначил себя.

Зазвонил телефон Титора, в гарнитуре раздался голос Дины Жариковой:

— Что у вас?

— Прямых доказательств нет, но понятно, что это были аномалы, — сказал он. — Сейчас они уже в Украине. Вероятно, договорились с местным жителем, чтобы перевез их через границу. Остановились у приграничного холма, тут на них напал тот же человек, который устроил перестрелку возле дискотеки. Оперативный псевдоним Седой. Либо он стрелял в аномалов (при этих словах Горбонос поморщился, покачал головой), либо аномалы поссорились с перевозчиком, перевозчик на них напал, и Седой стрелял в него. Седой передвигался на угнанном «Форде-Гранада», но бросил его. Нам нужно содействие украинских коллег.

Дина, помолчав, ответила:

— Я, конечно, свяжусь с ними и запрошу помощь. Но про украинских коллег ты сам понимаешь…

Она не договорила. После прихода новой власти Украина быстро превратилась в маленький филиал большого соседа, с теми же проблемами в виде тотальной коррупции и взяточничества, но с более затхло-провинциальной, гнилой атмосферой. Надеяться на украинских коллег особо не приходилось — они будут всячески декларировать свое стремление помочь, но на деле пальцем о палец не ударят, если не увидят собственный интерес. Но у КАСа была парочка своих людей в СБУ, только они и могли оказать реальную помощь.

Когда Дина отключилась, Титор сказал Горбоносу:

— Машины придется сменить. Оружие оставим здесь, с собой берем только «электры».

— А может, напрямик, Иван Степаныч? — Горбонос махнул рукой за холм. — До границы вон… сто метров, пешком дойдем, а там украинцы нас машинами какими-то снабдят. Тогда и стволы с собой можно взять?..

Мальков возразил:

— Мы — государственные служащие, а не нарушители закона. Выполняй приказ.

Горбонос пожал плечами и ушел к микроавтобусу, на ходу кликнув своих парней, которые разбрелись по холму. Василий Караулов, спавший в другой машине, вылез и тоже позвал подчиненных. Ну а Сергей Мальков выжидающе глядел на шефа — понял: тот хочет что-то сказать. Когда рядом с ними никого не осталось, Иван Титор негромко произнес:

— Мы опять упустили их, хотя могли взять на границе, если бы сосредоточили тут силы. Но Директор через Дину приказал ехать в Калугу. Это что, просто его глупость, неумение вести оперативный розыск? Или?..

Он позволил слову повиснуть в воздухе.

5 суток до Контакта

Когда автобус подъехал к Киеву, Яна, сидевшая возле окна, тихо спросила:

— Ты понял, что тогда произошло?

Было восемь утра, в автобусе, следующем по маршруту Чернигов-Киев, находилось человек тридцать.

У границы беглецам пришлось пробираться через редколесье, пересекая разбитые асфальтовые и грунтовые дороги, пока не вышли к более приличной трассе. Долго двигались вдоль нее, наконец остановили маршрутку, водитель которой согласился взять оплату долларами. Добравшись до Чернигова, нашли автовокзал и сели на этот ночной маршрут, уговорив интеллигентную женщину, которая на вокзальной лавочке дожидалась другого автобуса, купить у них тридцать долларов.

— Ты про что говоришь? — спросил Стас. — За это время столько всего происходило.

— Я про молнии, — пояснила Яна.

— А до того — землетрясение, — напомнил он. — Тише говори.

Она прошептала:

— Думаешь, у этих явлений одна причина?

— По-моему, да. Слишком необычны такие провалы прямо посреди улиц. И синие молнии — не бывает таких атмосферных явлений. А та молния, которая сожгла «Жигули»… В нас будто целились. Хорошо, успели выскочить.

— Так что же это? По-твоему, за нами охотится кто-то еще? Какая-то… сила, у которой такие невероятные возможности?

Он покачал головой:

— Я другое думаю.

— Что — другое?

Стас похлопал ее по руке и сказал:

— Я думаю, это ты.

— Что?! — приглушенно вскрикнула Яна и с испугом оглянулась. — Как это? Я ничего такого…

— Это проявление твоего дара.

— Чушь!

— Почему?

— Это… это слишком фантастично. И вообще, я ничего такого не делала, я бы тебе сказала, если бы…

Она замолчала, глядя в спинку сиденья впереди. Стас тоже молчал. Автобус, въехав в Киев по Броварскому проспекту, начал притормаживать.

— Ты думаешь, я сама не осознавала, что делала это? — сказала Яна. — Думаешь, у меня что-то «включалось» в момент опасности и… Но в тот провал упал Паша, а он наш, наоборот, был нужен! И вторая молния — зачем я ударила ею в машину?

— Это потому, что ты пока не умеешь управлять своим даром. Я не утверждаю, что молнию и провалы создала ты. Но другого объяснения придумать не могу. Слушай, пока мы ехали, ты вдруг стала мотать головой во сне. Что приснилось?

Она поежилась.

— Снова тот микроавтобус на косе, мы в нем, и к нам тянутся эти тени. Их отбрасывали какие-то силуэты, в этот раз я почти сумела их разглядеть. Каждый раз они ближе, кажется, вот-вот увижу… Будто человеческие фигуры. А потом кто-то заговорил, знакомый голос, кажется, женский, во сне я его узнала, но теперь не могу понять, кто это был. Заговорил так успокаивающе… И еще он попросил нас не ехать дальше.

Она повернула голову, когда Стас сжал ее руку.

— Что такое?