— Горбонос говорил: за пятьдесят, животик, борода, седина, — подтвердил Мальков. — Василий, это я не тебе. Будь на связи и молчи.

— Борода может быть накладной, — заметила Дина.

— Возможно, — согласился Титор, — но вопрос в другом: он следил за аномалами и прикрывал их. Что, если и сейчас следит?

— Василий! — немедленно заговорил Мальков. — Внимание! Пусть твои контролируют насчет «перекрестной слежки». Ты понял, о чем я? Да, пожилой бородач с брюхом. Возможно, бороды нет. Действовать крайне осторожно. Сообщи им немедленно, он опасен!

* * *

Поезд метро катил по открытой ветке. За окном пролетали дома и деревья, по соседним рельсам в обратную сторону пронесся другой состав. Людей набилось много — утро, час пик. Но «Лесная» была первой станцией, так что одержимые успели занять места и теперь чинно сидели в конце вагона. Парень глядел в окно напротив, а девушка устало опустила голову и уставилась на свои колени, обтянутые черным.

Егерь стоял в середине вагона у дверей, поставив портфель между ног, читал местную газету. То есть делал вид, что читает, — украинский он знал плохо. Несмотря на обилие пассажиров, с занятой им позиции одержимые были хорошо видны. Шерстяную шапочку пришлось снять — слишком броская примета, и без нее охотник чувствовал себя словно голым. Фольга защищает от некоторых излучений, и шапочка была одним из способов спасения от возможной пси-атаки альенов. Но находясь так близко от одержимых, уже дважды видевших его, Егерь не рисковал надеть ее снова.

Время от времени охотник незаметно поглядывал на троих мужчин в штатском — красавца, которого засек на улице, и еще двоих. Они делали вид, что незнакомы, но у Егеря глаз был наметан, и он прекрасно видел: эти трое заодно.

Егерь оставался спокоен и собран, хотя ситуация не нравилась ему все сильней. Во-первых, он был вынужден шататься по столице чужого государства с оружием. Во-вторых, хотя красавца в пальто он не принимал всерьез — повадки у того были слишком уж показушными и неубедительными, — двое других, явно профессионалы, могли засечь Егеря так же, как он засек их. Наконец, в-третьих, теперь он совсем не был уверен, что сможет легко «стереть» одержимых.

Один из парней, стоящий у поручня вполоборота к охотнику, поднял руку, коснувшись гарнитуры на ухе. И тут же сидящий посередине вагона второй оперативник подался вперед, слегка нахмурившись.

Егерь понял: этим двоим звонят.

Красавчик ничего не замечал, он то и дело исподтишка посматривал на одержимых. Оперативники выслушали сообщение, один опустил руку, второй снова сел ровнее.

А потом они повернули головы в разные стороны и стали внимательно оглядывать вагон, сканируя взглядами лица пассажиров. Егерь ссутулился, прикрываясь газетой. Плохо, очень плохо. Он был на грани разоблачения касовцами.

Да и сама идея — «следить» вместо «убить при первой возможности» — возмущала его. Раньше Пси-Фронт не требовал от него полумер… Впервые за двадцать лет работы у охотника возникло сомнение в правильности методов организации, которой он отдал всего себя с потрохами. И первое, еще слабое сомнение это могло потянуть за собой другие, более серьезные подозрения.

К вечеру потеплело, и Яна уже не мерзла. Несколько часов аномалы шатались по городу. Сходив в Киево-Печерскую лавру и пообедав в забегаловке возле Днепра, снова спустились в метро, доехали до станции «Контрактовая», а оттуда подошли к нижней части Андреевского спуска и стали неторопливо подниматься по нему.

— Какой сегодня день недели? — спросила Яна.

Стас, вскинув брови, пожал плечами.

— Надо же — не знаю! Может, спросим? — Он шагнул к тощему мужчине, похожему на престарелого хиппи, который продавал картины, развешанные на железной ограде Андреевской церкви. Судя по изображениям на полотнах — по меньшей мере странным изображениям, — нарисовал их «хиппи» сам, и при этом не обошлось без психостимулирующих веществ.

Художник не таясь глядел на коленки Яны, и она дернула Стаса за рукав.

— Не надо, идем. Ну его.

Поблескивали золотые кресты Андреевской церкви, стоящей в верхней части спуска. Справа торговали украинскими «рушниками», глиняными мисками и подносами с пышным сельским орнаментом, слева — картинами. За спиной аномалов вниз уходила извилистая улица, мощенная булыжником, впереди, где она заканчивалась, начинались обычные городские кварталы. Народу хватало, продавцов тоже. Над спуском мерно гудели голоса, шаркали подошвы по мостовой, но для многолюдного торгового места здесь было тихо и как-то очень интеллигентно, спокойно.

Метрах в десяти от аномалов шли Бонд и по сторонам от него два оперативника.

Еще дальше, вдоль лотков со всякой туристической всячиной, двигался Егерь.

Когда стало понятно, что подопечные никуда не спешат и не пытаются свернуть с Андреевского спуска, Бонд позвонил Малькову:

— Похоже, у них здесь встреча. Идут медленно, часто останавливаются у лотков. И крутят головами, вроде выискивают кого-то.

Титор не доверял Бонду, но оперативники тоже отметили, что аномалы передвигаются медленно и часто оглядываются.

Ездить в этом месте было нельзя, так что микроавтобус и БМВ пришлось припарковать на Десятинной и Владимирской — улицах, которые сверху вливались в Андреевский спуск. Из машин касовцев просматривалась Андреевская церковь и верхняя часть спуска, запруженная людьми.

Стас с Яной медленно шли дальше. Вокруг шумела разноязыкая толпа, звякали ярко разрисованные глиняные горшки на лотках, шелестели «рушники». Перед аномалами прошла девушка в простом длинном платье, расстегнутой болоньевой куртке, сапогах и платке, с сумкой на плече.

За мной! — вдруг услышал Стас, вернее, не услышал — ощутил бессловесный призыв. Он заозирался. Не поворачивая головы, девушка бросила: «Идите за мной!» — и зашагала дальше к церкви, которая высилась слева.

— Ксюха! — прошептала Яна ошарашенно.

Та всегда носила спортивные костюмы, кроссовки и бейсболки, и в такой одежде ее было не узнать. Стас сжал руку Яны, они свернули, пытаясь идти непринужденно. Обоим в голову пришла мысль: что, если за ними хвост? Стас, не выдержав, оглянулся, и Яна прошипела:

— Осторожней!

Ксюха шла в паре метров от них, приближаясь ко входу в церковь. По отношению к уровню мостовой здание стояло на приличном возвышении, и ко входу в него вела просторная длинная лестница. Дальше, на Десятинной улице, был припаркован туристический автобус с иностранными номерами, пара легковух и зеленый «Мерседес».

Негромко, мерно зазвонил колокол.

Ни Бонд, ни оперативники ничего не заметили, а Егерь насторожился. Одержимые вдруг изменили направление, стали забирать влево — к церкви и Десятинной, да и ритм движения изменился, они пошли быстрее и целеустремленнее. Егерь пока ничего не понимал, но чувствовал: что-то происходит. Он ускорил шаг, нагоняя оперативников с Бондом.