На уговоры и переговоры ушли еще один час и пара литров водки. Так в России приватизировали первый банк. А в кассе находилась сумма, эквивалентная десяти миллионам долларов – на то время огромная. Так руководители города в один день стали очень богатыми людьми. Дух перемен вовсю гулял по стране, желающих открыть свое дело появилось множество, а кредитных денег не хватало. Вот тогда-то в Казани начал работать первый в России частный банк.

Я помнил про эту историю, продолжая наш обильный ужин, приправленный ожиданием начала делового разговора. Но босс, похоже, никуда не торопился. И когда мы через пару часов выходили из ресторана, он велел мне завтра, в одиннадцать утра, прибыть в офис. На этом наша первая встреча закончилась. Я посмотрел ему вслед: выпил почти литр и даже не качнулся! Здоровый гусь, хороша закалка…

На завтра ровно в одиннадцать, с «мытой шеей» и при галстуке, я был в офисе моего нового хозяина. В приемной меня ждали и уже через пять минут пригласили пройти в кабинет.

По темно-голубому костюму босса, удачно сочетающемуся с рубашкой и галстуком, я понял, что своей внешности он придает большое значение. А часы! На его правой руке красовались часы Breguet последней модели. Раз в полгода таких, как я, собирали в Моссаде на что-то типа семинаров или курсов повышения квалификации и демонстрировали все новинки в мире моды, часов, автомобилей и технологий. Так что я в курсе: эта «игрушка» по самым скромным подсчетам должна стоить тысяч двести-триста, не в рублях, конечно же, – в долларах. Молодец, ценит себя! Еще на этих моссадовских встречах на уроках по психологии нам объясняли, что помимо признака статуса обладателя часы играют и другую роль – психологическую. Не каждый даже богатый человек ментально готов к тому, чтобы у него на руке висело полмиллиона долларов. Он же, заметив мой прикованный к его часам взгляд, ухмыльнулся и жестом предложил сесть, что я тут же и сделал, показывая всем своим видом, что жду указаний. Он начал говорить ровным, неторопливым голосом:

– Мне рекомендовали тебя в отделе кадров Генштаба. Говорят, ты специалист по электронике, причем в том направлении, которое интересует мою компанию.

Я ни слова в ответ, лишь кивнул в знак согласия.

– Правительство решило развивать новое направление, которого раньше у нас в стране не было. Это электронные приборы для военной промышленности, в основном для авиации, изготовленные на основе нанотехнологий. Конечно, у такой аппаратуры двойное применение, но решено начать именно с военных целей. Скорее всего, это связано с вероятной возможностью изготовления нашей продукции на экспорт.

Я продолжал молчать, не понимая, к чему он клонит.

– На это выделены большие бюджетные деньги. И знаешь, где проблема?

Мы обменялись вопросительными взглядами.

– Их некому использовать. Уже два года, как известно об этой программе, хотя решение правительства было обнародовано только месяц назад. Когда до меня дошла информация об этом намерении руководства страны, я сразу же создал при своей компании специальный отдел, где работают десять кандидатов и докторов наук. Они проверили все существующие научные программы на данную тему в академии наук, в университетах и на частном рынке и пришли к очень печальному выводу: нам нечего предложить правительству, а значит, мы ничего не сможем получить. Печально, очень уж жирные бюджеты выделяются… Но кто не рискует, тот, как известно, вкуса шампанского не знает.

Босс помолчал, затем поднялся из своего «президентского» кресла и достал из бара два тяжелых хрустальных стакана. Плеснув в них по хорошей порции виски, он протянул один мне. Отпив глоток, он задумчиво посмотрел не меня и продолжил:

– Твоя задача – найти для моей компании несколько патентов по нанотехнологиям для применения в электронике и купить их. Когда патенты будут в наших руках, я выбью бюджет. Возьми у секретарши телефон профессора Головина. Он предупрежден. Он будет твоим научным консультантом.

Он снова глотнул виски.

– В твоих рекомендациях сказано, что ты надежен и тебе можно доверять. Это единственная причина, почему я с тобой разговариваю. Все приобретения патентов абсолютно секретны, может понадобиться выдать их за собственные изобретения. Но это мы решим потом, когда будем знать, о чем разговор. Я говорю понятно?

Он пристально посмотрел на меня; по-моему, в литературе такой взгляд обычно называют буравящим.

– Да уж, куда понятней. – Я решил отвечать медленно, в тон «биг боссу». – Есть какие-нибудь наметки, или начинать с нуля?

– Поговори с Головиным. Он точно знает, что где есть. Наметки на то, что нам нужно, есть во Франции и в Израиле. Решения будешь принимать вместе с ним. И никакой самодеятельности! Все очень серьезно. Если задуманное удастся – станешь богатым человеком. Не удастся – в Москве работать не сможешь. Да и вообще в России. Не дам. В лучшем случае будешь коровник сторожить где-нибудь в деревне.

С этими словами он повернулся ко мне спиной, давая понять, что разговор окончен.

Я встал, одним глотком допил виски (ведь в моем личном деле указано, что я – любитель этого дела), попрощался и вышел в приемную, позвонив прямо от секретаря профессору Головину. Тот ждал моего звонка, и я сразу же отправился к нему в офис, благо он находился на соседнем этаже.

Профессор мне очень понравился. Лет сорока пяти, с импозантной серебристой сединой, в очках с тонкой золотой оправой, он выглядел типичным западным ученым. Бледная кожа, печальный взгляд в сочетании с неожиданно горящими глазами выдавали в нем настоящего фаната своего дела.

Кабинет его метров примерно в двадцать выглядел не богатым, но функциональным – кроме необходимой мебели и ортгтехники, оставалось место и для журнального столика. Без лишних церемоний представившись друг другу, мы заговорили о деле.

Профессор дал мне прочесть подготовленный для нашего общего начальника доклад, где были представлены материалы о научных разработках в области нанотехнологий в России. Ничего особенного там не было. Вернее, там не было вообще ничего. Все сделанное на данный момент намного отставало от западных достижений. И неудивительно – никто эти работы не финансировал, и энтузиасты за счет текущих расходов что смогли, то и произвели. В России действительно искать было нечего. Затем мы вместе с Головиным просмотрели материалы о западных компаниях, занимавшихся данной проблемой. Наиболее близко к нашей теме работали французы, израильтяне и шведы. Оказывается, шведское правительство тоже вкладывало деньги в развитие нанотехнологий.

В общем, за полдня я понял, кто с кем и кто против кого, и абсолютно согласился с выводом: если идти по пути развития собственных технологий, то это займет много лет. А если закупить патенты, можно двигаться вперед довольно быстрыми темпами, о чем я и сказал профессору. Он ухмыльнулся в ответ.

– Видите ли, Владимир, – он начал говорить, подбирая каждое слово, – здесь есть еще один нюанс, о котором наш босс тебе пока не рассказал… но я расскажу. Иначе не поймете, для чего мы все это делаем.