дочь против меня. Ведь, по сути, я тебя бросил, и ты могла бы ей сказать такую правду…

Я качаю головой. Просто Лука не знает, насколько я люблю дочь…

– Нет, не могла бы. Ведь дети не виноваты в том, что отношения их родителей не сложились. Родителями мы от этого быть не перестанем.

Лука переводит сосредоточенный взгляд вперед, молча заводит двигатель и выезжает с парковки.

– И все-таки давай навестим Олю, – задумчиво произносит Лука. – Заодно проведем тест ДНК. Чем раньше я получу бумагу, тем лучше.

Я ошарашенно поворачиваю голову в его сторону. Слова застревают в горле, и сердце сбивается с ритма. Что все это значит?! Очевидно, все мои эмоции написаны на лице, потому что босс спешит успокоить:

– Выдыхай, Рада. Я не собираюсь отбирать у тебя дочь. У меня скоро свои дети родятся, – переводит взгляд на мой живот, и я на чистых инстинктах прикрываю его рукой. – Просто мне нужна эта бумага, чтобы быстрее оформить документы. Ведь в графе отец наверняка стоит прочерк, да?

Ошарашенно киваю. Слов подходящих пока нет. Все равно не понимаю, к чему клонит Лука.

– Я хочу признать Олю. Чтобы в дальнейшем у нее были все права, как у моей законной дочери. Никто и не думает забирать девочку у тебя, я же не монстр. И я не собираюсь рушить свою семью, Рада, и разводиться.

Его слова неприятно режут мою душу. Конечно, я понимаю, что он не побежит в ЗАГС, чтобы признать Олю и тут же зарегистрировать брак со мной. Но его отношение к дочери, которую он даже ни разу еще не видел…Зачем тогда с ней знакомиться, если в его голосе я уже слышу такое пренебрежение?..

Я стараюсь гнать от себя весь негатив. В конце концов, я не имею права ему запретить познакомиться с Кнопкой. Тем более, когда она так нуждается в папе. Так мечтала о нем. Однажды, по глупой случайности, я уже лишила их друг друга…

– Я все понимаю. Конечно, я понимаю, – семья – это очень важно, – начинаю я тихо, не глядя в глаза боссу. – Но также я знаю, что такое маленькие дети, как много они отнимают времени. Это сейчас у тебя будет его хватать на Олю, а потом, когда родятся двойняшки? Оля будет ждать у окна или порога, когда к ней придет папа, а он не сможет, потому что у него своя семья. И встречи будут проходить все реже и реже…

– На что ты намекаешь? – строго спрашивает Лука, и я в его голосе слышу скрытую угрозу. – Оля будет знать, что у нее есть папа. Что он не мифический, а самый настоящий. Я буду забирать ее на праздники и выходные, иногда на каникулы, водить в торговые центры и детские комнаты. Что не так? Так полстраны живет.

Я собираюсь с духом, поднимаю голову и, глядя на сосредоточенный профиль Луки, отчетливо произношу:

– Я прошу тебя не делать ей больно. Не заставляй ее чувствовать себя ненужной.

Лука

Слова Рады вызывают во мне непонимание и раздражение. Я не могу до конца разгадать эту женщину: чего она от меня хочет. Последнюю фразу я вообще оставляю без ответа – как я могу сделать больно ребенку? Каким образом? Я не собираюсь просто познакомиться и посмотреть на Олю, я намерен принимать участие в ее жизни. Да, в качестве выходного папы, но такое положение меня вполне устраивает.

Я лишь сильнее стискиваю руль, раздражаясь. Но, помня о деликатном положении Рады, молчу, чтобы лишний раз не нервировать беременную.

Какое-то время мы едем молча, каждый думая о своем.

– Расскажи мне о ней, – все же нарушаю тишину. Потому что чем ближе к больнице, тем отчетливее я чувствую волнение. Да, я, взрослый мужик, волнуюсь перед встречей с маленькой девочкой! – Что любит Оля?

И Рада тут же меняется, преображаясь: ни лице расцветает улыбка, а глаза сияют ярче звезд. Невооруженным глазом видно, что она бесконечно любит малышку, девочка для нее дороже жизни. Это чувствуется.

– Кнопка, она чудесная. Нежная, добрая, ласковая. У нее большое и любящее сердце. Она любит танцы и рисование, петь песни из мультиков, у нее хороший слух. А еще Оля очень смышленая, порой задает такие вопросы, на которые я не сразу нахожусь с ответами. Порой мне кажется, что ей не шесть, а все десять лет. И еще она мечтает о кошке. Она – замечательный ребенок во всех смыслах.

Остаток пути я обдумываю слова Рады, пытаясь представить, как выглядит моя дочь. На кого похожа? Какого цвета у нее глаза и волосы? какой носик? Мне так не терпится увидеть малышку вживую, что я немного втапливаю педаль газа в пол, прибавляя скорость.

Мы паркуемся, я помогаю выбраться Раде из машины, придерживаю за талию и оставляю руку там до самой палаты. Но Рада настолько волнуется, что не обращает на этот жест никакого внимания.

Она берется за ручку, на миг прикрывает глаза, глубоко вдыхает и только потом толкает дверь, широко улыбаясь.

– Кнопочка моя, привет! Как ты тут?

Любопытство сжирает меня изнутри, и я, желая скорее увидеть девочку, выглядываю из-за плеча ее матери. И тут же меня берут в плен умные, чуть прищуренные серые глазки. Совсем как мои.

И мысли о том, что меня устроит роль воскресного папы, мигом улетучиваются и перечеркиваются, едва я вижу малышку.

Ни-хре-на.

Я хочу стать для Кнопки самым настоящим и лучшим папой.

Глава 27

Лука

Мое состояние сейчас напоминает падение с парашютом: захватывает дух, вдох сделать невозможно, восторг лавой растекается по венам, и ты не можешь поверить, что это происходит именно с тобой.

Вот и я не могу. Одномоментно я стал отцом девочки. Моей маленькой копии. Тут даже тест никакой не нужен: Кнопка – это я в детстве только с длинными волосами. У мамы до сих пор висят мои детские фотографии, и фото Оли можно запросто повесить рядом и долго играть в игру «Найди десять отличий». И проиграть. Потому что их практически нет.

У нее темные длинные волосы, глаза на пол-лица, пухлые губки бантиком и чуть вздернутый носик. Красавица, за которой будет увиваться толпа поклонников. А у меня уже появляется сильное желание прикупить ружье. И арбалет. И охрану нанять.

Вот только, кажется, моя малышка вполне в состоянии сама за себя постоять.

– Мама, кто это? – Оля задает вопрос, не отпуская меня из плена своих глаз. Чуть прищуривает их, хмурится и