эксплуатацией оборудования в оранжерее. Дэни говорит, что руководитель и не должен всем нравиться. Каким бы беззаботным и добродушным ни был человек, когда дело доходит до серьезных решений, от него требуется хладнокровность.

Странно было слышать про строгость Чису. Сегодня она мне показалась совсем не такой. Амара недоверчиво сказала:

– Какой бы доброй она ни была с детьми, внутренне она всегда очень собранна.

– А ты у нас что, уже не ребенок?

– Наоми, я уже взрослая, а ты еще нет. И тот факт, что она тебя пустила в свою хижину, только подтверждает это, – пожав плечами, сказала Амара.

Сестра была старше меня всего на три года, ей шестнадцать. Но Амара работала вместе со взрослыми и, видимо, поэтому считала себя одной из них. Она и внешне изменилась: выглядела намного более крепкой и здоровой, иногда я ее даже не узнавала. Для меня Амара всегда будет старшей сестрой, но для остальных она – самый молодой сознательный член общины, который усердно трудится наравне со всеми.

Я была ненамного ниже Амары и не считала себя ребенком. Хотя если рост и возраст дают мне возможность заходить в удивительную хижину Чису, то это совсем неплохо – считаться маленькой.

Меня как магнитом тянуло в мастерскую Чису. Будь моя воля, я бы ходила к ней каждый день, но, чтобы не надоедать хозяйке, решила наведываться дважды в неделю. Когда Чису была занята работой, я просто молча сидела на стуле, погруженная в свои мысли. Она встречала меня с улыбкой, всегда спрашивала, как дела у жителей деревни, показывала разные приборы, собранные из обнаруженных в заброшенных районах деталей, и, стоя за токарным станком, с интересом слушала о том, как прошла моя неделя. Вскоре она начала давать мне мелкие поручения: найти на полке и подать ей какой-нибудь инструмент или принести дрон из леса. И я была рада стараться.

Как-то раз мы вместе с Чису подошли совсем близко к оранжерее. Она надела специальный защитный костюм и зашла внутрь, оставив меня ждать у стеклянной стены постройки. Вдруг я встретилась глазами с Рэйчел, поливавшей растения. Она быстро отвела взгляд, а я замерла от удивления. Она ботаник, которому вроде как полагается носить белый лабораторный халат, но он оказался темным и длинным, а ее голова была покрыта платком. Ее загадочные светло-карие глаза отпечатались в моей памяти.

– Ну, как тебе моя приятельница? – спросила Чису, выйдя из оранжереи. – Очаровательная, да? Я тоже при первой встрече была поражена.

Я удивилась тому, что Чису назвала Рэйчел своей приятельницей. В каких они отношениях? Как оказались здесь? И кто из них раньше? Для чего они решили сохранить эту деревню? Вопросов было много, но, как я поняла, члены общины тоже мало знали, поэтому не стала приставать к ним с расспросами.

Чису, как и все, твердила, что заходить в оранжерею опасно.

– Там очень высокая концентрация пыли. Даже для устойчивых. Мы следим, чтобы не было утечки. Лучше, если никто туда не будет заходить.

Я верила, что мне нечего опасаться, но Чису была непреклонна, и мне пришлось кивнуть в знак согласия. Еще в Лангкави нам говорили, что высокая концентрация пыли не щадит даже тех, у кого полная устойчивость. Но в таком случае почему пыль не действует на Рэйчел?

Может, она, как и я, сначала сбежала из лаборатории, где над ней ставили всевозможные эксперименты, а потом укрывалась от мародеров, охотившихся на устойчивых? Мне столько всего хотелось узнать, но Рэйчел никогда не покидала оранжерею, а мне вход туда был запрещен. Всякий раз, когда я спрашивала про нее Чису, та уклонялась от ответа. Видимо, в оранжерее был свой мир и свои законы.

Чису вместе с помощниками часто обследовали заброшенные районы в окрестностях. Все дроны, которые охраняли деревню, были собраны из фрагментов обнаруженных там старых роботов или других приборов.

– Бродяги уже забрали все, что лежало на виду, поэтому нам приходится выискивать остатки. Если кто-то о нас узнает, беды не миновать. Ты знаешь, каждый раз, когда я хожу по заброшенным районам, мне на ум приходят странные мысли. Мы строим здесь жизнь, раскапывая чужие могилы. После начала эпохи Пыли мир стал еще более противоречивым.

Я понимала, о чем говорит Чису. Жизнь и смерть стали неразделимы. И наша деревня не исключение. Раньше здесь жили совсем другие люди. Иногда мы находили их старую одежду или предметы быта, и тогда я думала, а где они сейчас? Живы ли они? Об этом можно лишь догадываться.

Когда Хару почти поправилась и уже могла самостоятельно выходить на прогулку, Чису впервые за долгое время пришла в зал собраний. Она вытащила что-то из корзины, и все сразу оживились. Приглядевшись, я поняла, что это кофейные зерна.

– Я не верю! Откуда? – вскрикнула Шайен.

– Рэйчел вырастила в оранжерее. Я чуть ли не на коленях ее умоляла. Так хотелось свежего кофе.

Все были в восторге. Амара принесла чайник из нержавеющей стали и кружки с трещинками. Она собиралась показать кофейную церемонию. У нас на родине такие проводили постоянно – приглашали гостей и по несколько часов пили кофе с попкорном. Здесь у нас не было попкорна или фарфорового чайника, но Амара сварила кофе по-эфиопски. И я ощутила тоску по былым временам.

К несчастью, кофе оказался безвкусным. И дело было не в кулинарных талантах Амары. Может, оранжерея – неподходящее место для его выращивания? Или с сортом что-то не так. Взрослые были рады уже хотя бы тому, что пили не растворимый, а свежий кофе. Никто не выразил недовольства. Каждый глоток безвкусного кофе снова возвращал меня к мыслям о Рэйчел. Как ей удалось выполнить эту невероятную просьбу Чису? Кто же она такая?

С самого утра в деревне было неспокойно. Все обсуждали подозрительного человека, которого ночью в лесу зафиксировали разведдроны. К счастью, вовремя сработала дымовая завеса, и он ушел, но от мысли, что нас чуть не обнаружили, пусть и случайно, становилось тревожно. Хару сказала, что и раньше поблизости время от времени появлялись мародеры, до которых доходили слухи о деревне. Такого давно не случалось, но, видимо, нужно снова быть наготове.

– Дэни строго запретила ходить к границе леса. Отныне охранять ее будут только дроны, – пожав плечами, сказала Хару. – Но что они могут узнать? Защищать деревню – это наша прямая обязанность. Я считаю, что с сегодняшнего дня мы должны еще внимательнее вести там разведку.

– Ага, мало тебе одной сломанной ноги?

– Ой, вечно ты драматизируешь, – сказала Хару, но на ее лице читалась тревога.

Впрочем, все в деревне чувствовали беспокойство. Инцидент незначительный, но он мог повториться, поэтому взрослые разрабатывали план реагирования, размышляли, имеет ли смысл размещать у леса боевое оружие. Мы с