– Не знаю, что с тобой происходит, Джейсон, но я рада, что ты меня нашел.

Мне хочется ее поцеловать.

Я потерялся, и она приютила меня.

Приняла, когда мир стал чужим.

Но я не целую ее. Лишь пожимаю ей руку.

– Ты даже не представляешь, что сделала для меня.

* * *

Мы убираем со стола, закладываем посуду в посудомойку и беремся за оставшуюся в раковине.

Я мою. Дэниела вытирает и ставит на полку. Как старая семейная пара.

– Райан Холдер, а? – ни с того ни с сего спрашиваю я.

Она останавливается и смотрит на меня.

– Хочешь поделиться своими соображениями по этому поводу?

– Нет, просто…

– Что? Вы жили в одной комнате в общежитии. Он был твоим другом. Не одобряешь?

– Ты всегда ему нравилась.

– Мы ревнуем?

– Конечно.

– Ох, перестань! Райан – хороший человек.

Дэниела снова берется за полотенце.

– И насколько все серьезно? – спрашиваю я.

– Мы встречаемся иногда. Но свои зубные щетки друг у друга еще не оставляем.

– Думаю, Райан был бы не против. По-моему, он от тебя без ума.

– Еще бы ему не быть! – усмехается Дэниела. – Я ведь потрясающая.

* * *

Я лежу в постели в гостевой комнате. Окно приоткрыто, и через него вливается шум спящего города.

Прошлой ночью я задал себе простой вопрос: где Дэниела?

А потом нашел ее – успешную художницу. Одинокую.

Мы так и не поженились. У нас не было сына.

Если только я не стал жертвой некоего в высшей степени изощренного розыгрыша, то само существование Дэниелы говорит в пользу вывода, к которому я склоняюсь постепенно в последние сорок восемь часов.

Это не мой мир.

Но что именно означают эти четыре слова? Я еще не уверен. И даже не знаю, как приступить к оценке их полной значимости.

Вот почему я повторяю их снова.

Пробую на вкус.

Прислушиваюсь к ним.

Это не мой мир.

* * *

Тихий стук в дверь. Я вскидываю голову.

– Входи.

Дэниела входит и забирается на кровать.

Я сажусь.

– Всё в порядке?

– Не могу уснуть.

– Что случилось?

Она целует меня. Не так, как та женщина, с которой я прожил пятнадцать лет, но так, как та, с которой я только что встретился пятнадцать лет назад.

Чистая энергия притяжения.

Я уже на ней, мои руки на ее бедрах, тянут вверх атласную сорочку…

…и замирают.

– Почему остановился? – выдыхает Дэниела.

И я почти говорю: «Не могу, ты не моя жена», однако даже это неправда.

Она, Дэниела, – единственный в этом безумном мире человек, который помог мне. Да, может быть, я пытаюсь оправдаться, но я так запутался, так напуган и в таком отчаянном положении, что не только хочу этого, но и не могу без этого. Как, наверное, и она.

Я смотрю в ее глаза, затуманенные и искрящиеся в проникающем через окно свете.

В эти глаза можно падать и падать – до бесконечности.

Она не мать моего сына, не моя жена, мы не прожили вместе пятнадцать лет, но я все равно люблю ее, а не просто ту версию Дэниелы, что живет у меня в голове, в моей истории. Я люблю эту женщину, ту, что подо мной, здесь и сейчас, где бы это ни было, потому что она та же: те же глаза, тот же голос, тот же запах и тот же вкус.

То, что следует дальше, нельзя назвать сеансом образцового супружеского секса. Это – совсем другое: безрассудное, как на заднем сиденье машины, рисковое, потому что никто не думает о какой-то там защите, сумасшедшее и дикое сражение противоположностей.

* * *

Потные, обессилевшие, сплетенные в объятиях, мы лежим и смотрим на огни нашего города.

Я чувствую, как рядом, понемногу сбавляя бег, стучит ее сердце. Тук-тук-тук…

Медленнее.

Медленнее.

– Все хорошо? – шепотом спрашивает Дэниела. – Я, кажется, слышу, как где-то здесь крутятся колесики.

– Не представляю, что бы я делал, если б не нашел тебя.

– Нашел же. И что бы ни случилось, я здесь, с тобой. Ты ведь это знаешь, да?

Ее пальцы пробегают по моим рукам. Останавливаются на ниточке, повязанной вокруг безымянного пальца.

– Что это?

– Доказательство.

– Доказательство?

– Что я не сумасшедший.

Снова молчание.

Не знаю, который час, но определенно после двух ночи.

Закрываются бары. На улицах тихо и спокойно, как бывает всегда, кроме штормовых ночей.

Окно приоткрыто, и вползающий через щель в комнату холодный воздух щекочет наши влажные от пота тела.

– Мне нужно вернуться домой, – говорю я.

– На Логан-сквер?

– Да.

– Зачем?

– Похоже, там у меня домашний офис. Хочу посмотреть в компьютере, над чем работал, чем занимался. Может быть, найду какие-то бумаги, записки, проливающие свет на то, что со мной происходит.

– Могу отвезти тебя туда утром пораньше.

– Лучше не надо.

– Почему?

– Может быть небезопасно.

– Как это…

Из гостиной доносится громкий стук, как будто кто-то колотит кулаком в дверь. В моем представлении так обычно стучат полицейские.

– И кого это могло принести в такой час? – спрашиваю я.

Дэниела выбирается из постели и, обнаженная, выходит из комнаты.

Не сразу, но я нахожу в смятом одеяле свои «боксеры» и уже натягиваю их, когда она появляется из своей спальни в банном халате.

Мы вместе выходим в гостиную.

Стук в дверь не прекращается.

– Не открывай, – шепчу я.

– Конечно.

Она наклоняется и смотрит в глазок. И как раз в этот момент звонит телефон.

Мы оба вздрагиваем.

Дэниела идет через комнату к кофейному столику, на котором лежит трубка.

Я смотрю в глазок и вижу стоящего в коридоре спиной к двери мужчину. В руке у него сотовый.

– Алло? – говорит Дэниела.

Человек в коридоре весь в черном – ботинки «Док Мартенс», джинсы, кожаная куртка.