С клиентами все наоборот. Они нам платят. Рекомендуют нас своим знакомым. Отбрасывая груз ложных запретов и расширяя рамки своей сверхчеловечности, наши клиенты в конечном итоге вершат судьбу Нации. Перед клиентами мы несем повышенную ответственность. Устами клиента говорит история. Ушами клиента история внимает собственным грандиозным идеям. Клиенты пишут историю: свою, страны и психоанализа.

Следовательно, кто над кем должен ставить эксперимент? От участи лабораторных мышей нас спасает только тот факт, что клиент общается не с нами, а с собственным бессознательным. И эксперименты клиент ставит сам над собой. Но по своей инициативе. Максимум, что мы можем – это распознать и осмысленным эхом озвучить бессознательную инициативу клиента. Не так уж мало. Но чтобы не выдавать свои собственные фантазии за желания клиента (как это делают кляйнианцы), нужно уметь молчать. И крепко стоять на теоретическом фундаменте.

Поэтому нам приходится быть (мирными) фундаменталистами и тратить целый параграф на философию науки, целую главу – на формулировку базовых определений и аксиом психоанализа. А вам приходится это все читать. Простите нас, это действительно чудовищно! Впрочем, изначально мы планировали посвятить теории не главу, а как минимум треть книги. И пользоваться хардкорным математическим аппаратом. Так что вы еще легко отделались.

Ради чего все эти мучения? Что мы вообще изучаем? Каков предмет наших исследований? Хочется сразу ляпнуть «психика!», но тогда придется долго и витиевато объяснять, что такое психика, где ее границы и чем она отличается от нервной системы. Тем более, что психика как таковая – это предмет общей психологии. И если мы говорим о какой-то «особенной» психике, ее частном случае, то придется еще ссылаться на чью-то классификацию психических феноменов. То есть добровольно становиться в подчинение классической психологии. Не за тем мы сражаемся на психоаналитическом фронте!

Так уж получилось, что в психоанализе принято свободно рассуждать о психике, не утруждаясь строгими определениями. Но мы попробуем. Договоримся называть психикой все феномены и скрытые механизмы субъективной активности, которые нельзя свести ни к нейрофизиологии обособленного субъекта, ни к влиянию социальной среды.

Понятно, что это определение не строгое и не единственное. Вернее, это совсем не определение. Это попытка передать свои дискурсивные ощущения, когда кто-то говорит о психических феноменах. Но собеседник, услышав такую формулировку, поразмыслит и покивает головой. Мол, примерно так. Не исчерпывающе, конечно, но особых возражений нет. Этого мы и добивались. Существуют вещи, которые в принципе нельзя исчерпывающе определить. Но можно предложить множество приблизительных трактовок, с которыми согласятся большинство участников дискурса. И этого будет достаточно.

Поставим вопрос в еще более практическую плоскость. С чем наиболее часто сталкивается тот, кто называет себя психоаналитиком? Или так: с какими проблемами лично вы пойдете к тому, кого вы называете психоаналитиком? Здесь уже проще. Ответы попрут косяками. Более того: все ответы можно разбить на большие группы, то есть выделить основные предметы научного интереса.

То есть мы, не вдаваясь в теорию и прочую метафизику, просто отвечаем на вопрос: почему нам интересно заниматься психоанализом? Или чем нам можем быть полезен психоанализ? Какие предметы стоит изучать с позиции психоанализа, чтобы получить неожиданные и точные результаты?

Такой подход называется научным прагматизмом. Прагма – польза.

Какая от нашего кота прагма?

Автор предлагает следующий список (вы можете составить свой):

1. Психосексуальное становление субъекта. Проблемы сексуальности, которые нельзя свести к чистой физиологии.

2. Норма и патология, их взаимное превращение. Пограничные феномены (глава 7). Изучение нормы через патологию. Нормальные психические процессы, проявляющиеся как патология (еще не диагноз, но уже проблема).

3. Свободная речь. Рефлексия. Нарративные практики, свободные ассоциации, оговорки, юмор. Другие языковые феномены и особенности.

4. Противоречивые отношения с другими людьми.

5. Управление собой и другими. Самоконтроль, манипуляция, психосоматика, психиатрическая власть (σ-12).

6. Психология масс. То есть коллективная активность, которую нельзя объяснить мотивами экономической и политической выгоды.

7. Культура и мифы.

Это список общепринятых предметов психоаналитического интереса. Времени там пока еще нет, но у нас есть все шансы его туда добавить.

Порой встречаются также попытки провести параллели между психоанализом и духовными практиками, навязать психоаналитику дополнительный список задач экзистенциалистского толка. Нам кажется, что эти рассуждения можно на неопределенный срок вынести за скобки и оставить на откуп гуманистическим психологам, богословам, каббалистам, философам, японским аниматорам.

Все эти прекраснодушные сопли – та самая трясина, из которой Фройд однажды вытащил своих современников: австрийских интеллектуалов, политиков, художников. Величайшей победой психоанализа над мракобесием и репрессивной моралью стало признание очевидного: человек – это гиперагрессивный и гиперсекусальный зверь. Интеллект, культура, язык, социум? Всего лишь побочные эффекты от обуздания наших кипящих и бесконечных влечений!

Психический мост над бездной телесных желаний – вот предметная область психоанализа.

Окей. С предметной областью более-менее определились. Но предметы нашего интереса столь сложны и загадочны. Как к ним подступиться? С чего начать?

С ввода в эксплуатацию объектов. Устойчивых, надежных и простых. Желательно универсальных, чтобы из них можно было построить много разных структур и категорий.

В психоанализе такие объекты есть, и зовутся они представления (Vorstellung). Внимание. Очень важное определение.

О! Возмущенные крики. «Как же так? Вы сами сказали, что психику мы не определяем, а подразумеваем. Откуда тогда внутри психики какие-то объекты, если даже о границах психического мы ничего не знаем?!». Музыка для наших ушей. Значит, вы слушали внимательно и все правильно поняли. Мы еще «ничего не знаем» про психику. И знать не хотим! Но говорим об объектах.

Фокус в том, что мы не представления определяем через психику, а наоборот – планируем определить психику через представления. Вы когда кирпичный дом строите, у вас что сначала дано? Кирпичи. Потом вы рисуете чертеж, заливаете фундамент, возводите каркас и уже потом кладете кирпичи, по возможности оставляя пространство для окон. Но когда кирпичи только привезли на стройку, вы можете спокойно взять любой кирпич в руку и угрожающе сказать: «Это элемент нового дома». Может быть, дом не будет построен и заселен, но тогда и кирпичи останутся бесполезными блоками обожженной глины.