Инга сама не заметила, что назвала Ваню своим. Никогда раньше такого с ней не случалось. Однако сейчас в ней что-то изменилось. После короткого и вроде бы ничего не значащего разговора с дядей Петей в ее сознании произошел какой-то непонятный даже самой ей сдвиг. Теперь Ваня уже не казался ей грубым и неуклюжим варваром, не способным отличить Веласкеса от Лотрека и частенько путавшим Баха и Бетховена. Это все отошло куда-то на задний план, зато вперед выступили другие черты Вани. Такие как преданность, безоговорочная честность и его какая-то непостижимая верность чувствам к ней.

Несмотря на обилие женщин, которые толпились возле Вани, и перманентно возникающие «серьезные» отношения, Инга почему-то всегда была уверена в том, что сердце Вани принадлежит ей одной. Но сейчас что-то заставило ее подумать о том, что это может скоро измениться, уже совсем скоро.

Поэтому Инга быстро и даже торопливо собралась, причесалась на скорую руку и ринулась вниз. Ей повезло. Она столкнулась с Ваней как раз в тот момент, когда тот выходил из кабинета Василия Петровича. Самого хозяина «Дубочков» не было видно. А вот Ваня, заметив спешащую к нему Ингу, как-то напрягся.

– Инга, куда это вы так спешите? – произнес он таким официальным тоном, что Ингу прямо в холод кинуло.

– Я хочу с вами… с тобой поговорить.

– О чем?

Инга стояла и беспомощно смотрела на Ваню. Она планировала поговорить про Аделаиду и Залесного, правильно ли они с Ваней поступили, выбрав себе именно этих спутников жизни? Вдруг они оба сделали ошибку? И если насчет себя Инга еще сознавала: выйдя замуж, она потом может и передумать, и развестись, как однажды уже поступила, то Ваня, сделав один раз выбор, проживет с выбранным объектом до конца своих дней, как бы тяжело ему ни пришлось.

Но Ваня был явно не настроен на подобного рода разговоры. Он смотрел на Ингу чуть ли не с враждебностью. И от холода, который излучали теперь глаза собеседника, Инга неожиданно позабыла все слова, которые собиралась ему сказать.

Она сумела лишь выдавить из себя:

– Как расследование?.. Оно продвигается?

– Думаю, вам самой это лучше знать. Ведь это вы, а не я замужем за следователем.

И Ваня, нахлобучив на голову шляпу, двинулся в направлении выхода. Останавливаться он был явно не намерен. Инга осталась стоять, растерянно глядя ему вслед. Что такое? Раньше Ваня никогда не позволял себе подобного поведения с ней. Впрочем, услужливо подсказал ей внутренний голос, и ты раньше не была официальной женой Залесного.

Видимо, дело было именно в этом. Ваня смирился с тем, что Инга и Игорь – пара. Но когда они официально скрепили свои отношения, бедный Ваня не выдержал. Инга с тоской посмотрела ему вслед. Хоть бы он остановился, хоть бы оглянулся! Тогда она, забыв гордость, кинулась бы к нему и поведала, что живется в браке ей совсем не так уж сладко.

Что Залесный, ходя в женихах, еще пытался вести себя прилично. А теперь, сделавшись официальным супругом, вдруг вообразил, что жена – это всего лишь предмет обстановки и по совместительству кухонный комбайн, стиральная и пылеуборочная машина. Приходил поздно. Уходил рано. Время проводил у экрана телевизора или компьютера. Иной раз бывали такие вечера, когда они не говорили друг другу ни единого слова. С праздниками он в лучшем случае поздравлял ее поцелуем, а то и вовсе обходился без этого.

Нет, Инга совсем не была в восторге от того, как сложилась ее супружеская жизнь. Если вдуматься, то в первом браке муж все же обращал на нее больше внимания. И все равно она порвала с ним. Что же заставляет ее оставаться с Игорем? Чувство привычки? Жалость? Но это были явно не те чувства, ради которых стоило мучить себя и вести жизнь, которая стала Ингу порядком доставать.

Все это Инга с радостью поведала бы Ване. Ей казалось, что он должен был ее понять, посочувствовать или даже дать совет. Но Ваня не желал ее слушать. И как ей теперь быть? Как ей объяснить Ване то, что делается у нее на душе? Это и так не очень-то просто, а когда Ваня не желает ее слушать, то и вовсе невозможно.

– Ну что? – услышала она голос Алены. – Поговорили?

– Нет. Он… он ушел.

Алена внимательно взглянула на подругу, увидела, что та не на шутку расстроена, и сочувственно произнесла:

– Пойдем выпьем кофейку.

Инга кивнула головой. А потом сдавленным голосом осведомилась:

– Скажи, у Вани были какие-то новости об убийстве?

– А вот это мы спросим сейчас у Васи.

Но Василий Петрович сидел над своей огромной чашкой так угрюмо, что сразу же становилось ясно: ничего хорошего Ваня своему хозяину не поведал. Василий Петрович насупился над чашкой, в которую входило не меньше полулитра (не кофе, о нет, травяного чая). Кофе в поместье пока что не произрастал, а Василий Петрович предпочитал пить напитки из натурального сырья, в экологичности происхождения которого он мог быть уверен на все сто процентов, то есть своего собственного производства.

Рядом с Василием Петровичем лежали листы бумаги, на которые он время от времени поглядывал, озабоченно кряхтел и мрачнел еще больше. Женщины подсели к нему за стол, и Алена спросила:

– Вася, если не секрет, что это за бумаги у тебя лежат?

Василий Петрович взглянул на жену. Разумеется, никаких секретов друг от друга у этих супругов никогда не было. Слова Алены были лишь своеобразной шуткой, призванной поднять настроение мужу.

– Ваня составил по моей просьбе список фамилий всех тех, кто находится в «Дубочках» временно.

Помедлив, Василий Петрович признался в том, что его угнетало больше всего.

– Таких набралось больше ста человек.

– Сто человек?! – ахнула Алена. – Как же мы их всех проверим?

– В том-то и дело! И это, Аленушка, еще не считая тех, кто приезжал лишь на саму встречу Нового года. Эти люди уже покинули поместье, найти их след теперь практически невозможно. Ни в клубе, ни в танцевальном зале пансионата, где праздновали Новый год, никаких записей не вели.

– А как же система бронирования?

– Бронь столика оформляли на фамилию, верно. Но другие данные не записывали. И где теперь разыскать Королевых в числе трех человек, Денисовых – двух человек и Зайцевых – целых пятерых? Причем двое сидели за одним столиком, трое за другим, и между собой эти люди явно в родстве не находились!

– Все-таки ты думаешь, что кто-то приехал к нам в «Дубочки» исключительно для того, чтобы грохнуть Толю?

– Не знаю. Раньше я всегда радовался, что к нам приезжает много людей. Что им тут у нас нравится. Но теперь… после случившегося… Я уже не знаю, такое ли это великое благо, что у нас теперь бывает много гостей? Может, стоит закрыть поместье от чужаков?

Василий Петрович выглядел таким угнетенным, каким Инга никогда еще его не видела. И сердце у нее буквально перевернулось от жалости.