– Приехали, – проговорил водитель. – Будем ждать?

– Нет, я, пожалуй, выйду… – Людмила щедро расплатилась с водителем, поблагодарила его и вышла из машины.

Возле двери театра она остановилась и осмотрелась по сторонам.

Из дверей донеслась музыка. Мужчина в смокинге оглядел курильщиков, откашлялся и проговорил хорошо поставленным голосом:

– Господа, второй звонок. Попрошу пройти в зал. После третьего звонка вход запрещен…

Курильщики торопливо погасили сигареты и потянулись внутрь.

Людмила бросила на скамейку перед входом куртку дяди Сурена и с независимым видом подошла к дверям театра.

Капельдинер взглянул на нее с явным интересом.

– Извините, – проговорила она с достоинством, – я выходила, а билеты остались у мужа…

– Конечно, мадам, проходите! – проговорил тот, слегка поклонившись. – Вашему мужу можно только позавидовать. Всякий мужчина хотел бы оказаться на его месте. И лично я на его месте не отпускал бы надолго такую красивую женщину!

«Если бы ты знал, где сейчас находится Антон, ты вряд ли бы захотел оказаться на его месте!» – подумала Людмила, одной из последних входя в театр.

Публика потянулась в зал.

Фойе быстро пустело. Людмила огляделась и успела заметить в дальнем конце помещения мужчину в черном плаще, который тихо разговаривал с очень маленьким человечком, почти карликом. Карлик внимательно выслушал его, затем кивнул, и оба скрылись за дверью.

Людмила немного подождала и, когда фойе совсем опустело, пошла к той же самой двери.

Дверь была полуоткрыта.

Людмила толкнула ее и оказалась в театральном буфете.

Буфет был почти пуст, только за стойкой неторопливо перетирала бокалы полная круглолицая блондинка лет сорока, да за одним из столиков одинокий мужчина в синем костюме уныло разглядывал пустой коньячный бокал.

– Мужчина, – окликнула его буфетчица, – шли бы вы в зал. Третий звонок был, и вообще, мы закрываемся.

– Не хочу в зал! – капризничал мужчина. – Хочу еще коньяку! Налей мне еще коньяку, добрая женщина!

– Ладно, последний раз налью, но на этом все! – Буфетчица взяла бутылку и направилась к столу капризного посетителя. – Последний раз налью и закрываюсь. А вы, гражданин, идите в зал, культурно отдыхайте! Вас там небось супруга дожидается!

– В том-то и дело! – трагическим тоном воскликнул тот. – Дожидается, змея очковая! Таскает меня на всякие эти оперы да вернижа… вернисажи, а мне каково? Я эту культурную лабуду с рождения не переношу! Мне бы на футбол с друзьями, так не пускает!

– Очень вам сочувствую, но помочь ничем не могу! – отвечала буфетчица, забирая бутылку. – Каждый человек – кузнец собственного счастья.

– Или несчастья! – вздохнул мужчина.

– Ну, это уж как кому повезет! А вы куда, дама? Мы вообще-то закрываемся! – последние слова буфетчицы были обращены к Людмиле.

– К вам сейчас два человека зашли, – негромко проговорила девушка, – один такой маленький…

– Никто сюда не заходил! – отрезала буфетчица неприязненно, но при этом непроизвольно бросила взгляд на бархатную портьеру в дальнем конце комнаты.

– Не заходил так не заходил! – И Людмила без дальнейших разговоров устремилась к портьере.

– Эй, вы куда? – крикнула ей вслед буфетчица. – Мы закрываемся!

За портьерой скрывалась еще одна дверь. Людмила толкнула ее и оказалась в зимнем саду.

Здесь было жарко и влажно, журчал искусственный ручеек, пальмы и монстеры тянули к Людмиле свои огромные листья, как жадные растопыренные ладони, лианы зелеными змеями обвивали их стволы, тут и там из густой зелени выглядывали яркие тропические цветы. В довершение этой райской картины среди цветов и листьев порхали разноцветные крупные бабочки.

Вдруг над головой девушки раздался гортанный крик:

– Карузо! Карузо! Великий Карузо!

Людмила вздрогнула, подняла глаза и увидела на пальме у себя над головой большого красно-зеленого попугая.

– Карузо хороший! – крикнул попугай. – Дайте Карузо орехов! Орехов, орехов!

– У меня нет орехов, – честно призналась Людмила. – Извини, конечно, но у меня нет ничего вкусного.

– Карузо, не попрошайничай! – раздался рядом с ней другой голос.

На этот раз голос доносился снизу. Людмила повернулась на звук и увидела того самого карлика, с которым совсем недавно разговаривал человек в черном.

Карлик совсем не выглядел опасным. У него были большая шишковатая голова и густые, лихо закрученные усы. Он смотрел на Людмилу в явном восхищении, как будто она была еще одной, самой красивой бабочкой, случайно залетевшей в его тропический сад.

Людмила быстро, опасливо огляделась.

Человека в черном плаще поблизости не было, и она перевела дыхание.

– Извините, я заблудилась… – проговорила она виноватым и растерянным голосом. – Шла в зал, да, видно, свернула не в ту сторону… вы извините, я сейчас уйду, там, наверное, уже антракт кончился…

– Он давно уже кончился, – сообщил карлик, – третий звонок уже минут десять как был. Так что в зал вас все равно не пустят. Если хотите, можете посмотреть мой сад.

– А вы, наверное, садовник? Какая у вас работа интересная! – щебетала Людмила, изображая легкомысленную и глуповатую особу. – У вас здесь так красиво, так красиво! И цветы, и деревья, и даже попугай…

– Он здесь не один! – горделиво сообщил карлик. – Этого зовут Карузо, вы с ним уже познакомились, а еще есть Патти и Каррерас. Они где-то уединились. У них сложные отношения, сами понимаете – любовный треугольник!

– Как интересно! – восхищенно проговорила Людмила. – Просто маленький рай! И попугаи, и цветы, и бабочки…

Карлик просто раздувался от гордости.

– Это еще что! – проговорил он, сияя от удовольствия. – Пойдемте, я вам покажу свою самую большую драгоценность!

Он двинулся по проходу между пальмами в глубину сада и привел Людмилу к маленькому прудику, над которым нависало дерево с большими мясистыми листьями. На поверхности воды тоже плавали листья какого-то водного растения.

И на этих плавучих листьях, и на тех, что нависали над водой, сидели лягушки.

Лягушки были необыкновенно красивые – ярко-зеленые, желтые, красные в черных узорах, даже фиолетовые. В отличие от обычных, у них были тонкие лапки с длинными растопыренными пальцами.

– Ах вы, мои красавицы! – заворковал карлик. – Ах вы, мои умницы!

Он посадил к себе на ладонь красно-черную лягушку и поднес ее к самому лицу Людмилы:

– Ну посмотрите, разве не прелесть?

– Прелесть, прелесть! – Девушка невольно отстранилась.