– Черт с тобой! – раздался крик, и в холл выскочил брат. Но тут же сунул голову обратно и проорал что-то вовсе уж несусветное. Людмила поморщилась и огорчилась, что не успела пройти к себе.

– А, сестренка… – протянул он почти ласково, и Людмила еще больше расстроилась – Глеб был пьян.

Только в таком состоянии он говорил с ней ласково, да и то Людмиле казалось, что он притворяется. Глеб нетвердой походкой пересек холл по такой траектории, чтобы перехватить ее по дороге. Естественно, ему это удалось.

Людмила увидела близко его лицо и привычно удивилась. Брат был очень похож на отца, но все черты были со знаком минус – тяжелое, наполненное силой лицо отца у брата казалось обвисшим, твердый, уверенный взгляд отца у его сына казался немигающим, неживым взглядом робота. Отец редко улыбался, и улыбка не красила его, но у брата улыбка казалась просто злобной, как волчий оскал. Когда нужно – на официальных приемах, в деловых кругах, – брат умел держаться прилично. Но дома… Людмила не любила иметь с ним дела, когда брат был пьян. Но, судя по всему, сейчас ей от него не отделаться.

Он схватил ее за руку и притянул к себе.

– Хороша вдовушка. – Он приблизил свои губы к ее лицу. Пахнуло спиртным и несвежим дыханием, Людмилу передернуло.

– Пусти, Глеб, – тихо сказала она, – я очень устала…

– Ах, какие мы неприступные! – Он зло рассмеялся. – Уже вошла в роль? Быстро!

– О чем ты? – Против воли Людмила вступила с ним в разговор.

– Не о чем, а о ком, – он растянул губы в издевательской ухмылке, – о Несвицком! Готовишься к новой жизни? Ну да, невеста должна быть скромной!

– При чем тут невеста? – всерьез рассердилась Людмила. – Я вовсе не собираюсь замуж, ни за Несвицкого, ни за кого-то другого! И отстань от меня! – Она попыталась сбросить его руку.

– А кто тебя спросит? – прошипел Глеб. – Нам Несвицкий очень нужен сейчас, понимаешь? Значит, ты сделаешь все, чтобы он захотел на тебе жениться! И как можно скорее, ясно? Покрутись перед ним, очаруй, в постель сразу не ложись, но и тянуть с этим делом не стоит! Да что я тебя учу, сама все понимаешь, взрослая девочка!

– Как ты смеешь мне такое говорить! – Людмила оттолкнула его от себя. – Когда мой муж только что умер!

– Ой-ой-ой! Какой взгляд! – Он закрыл рукой глаза, как будто ослеп. – Чего ты выделываешься? Можно подумать, ты не знаешь, зачем тебя замуж выдавали? Сначала за этого… как его… Димочку. Потому что его отец согласился на коммерческое партнерство! И вы с его сыночком были гарантами, прямо как династический брак, сечешь? – Он хохотнул противно. – А как только папаша его откинул копыта, так вас сразу развели – на фига нам этот дурак, он без папаши никто и звать никак! Забрали денежки – сам виноват, нужно было не по клубам шастать, а с отцом работать. Да куда ему! Он, правда, ерепениться начал – кому охота от сытой жизни добровольно отказываться?

– И как же вы его уговорили? – тихо спросила Людмила.

– Хочешь знать? – Глеб придвинулся ближе, и снова Людмилу передернуло от кислого запаха. – Мы подсунули ему девку пятнадцати лет. Так-то ни за что не скажешь – все при ней, на все двадцать тянет, ну он и повелся. Сделали фотки, а как начал он упираться – так их на стол! Не уйдешь – сразу к прокурору. И на зону закатаем! Сейчас насчет несовершеннолетних очень строго!

Людмила отчетливо вспомнила, как Димка вышел после разговора с отцом весь белый, и поняла, что все именно так и было, как рассказывает Глеб. Ну, в конце концов, сам виноват, нечего было с кем попало возиться.

– Так что ты нам очень полезна… – сказал Глеб, – береги себя, может, еще не раз придется замуж выходить.

– Ты врешь! – Людмила едва сдерживалась, чтобы не закричать. – С Антоном было совсем не так! Я вышла за него по любви!

– Ага, как же! – усмехнулся Глеб. – Позволили бы мы тебе выскочить за постороннего хлыща! Антоша был парень не промах. А самое главное – у него имелся перспективный участок под застройку в очень удобном месте, с хорошей инфраструктурой, выкупить мы его не могли – слишком много денег запросил. И отец не мог на него надавить – так сложилась ситуация. Неглупый был твой муженек, все ему удавалось, думал, что и дальше так будет… А тогда мы и сговорились – его в семью берем, бизнес совместный, раз мы вроде как родственники. Мы ему – тебя, а он нам – участок перспективный.

– Ты врешь, он меня любил!

Прокричав эти слова, Людмила вспомнила про то, что у мужа была любовница. Вот, значит, как…

– Ну, насчет этого… – Глеб внезапно притянул ее к себе, – что же тебя не любить, баба ты красивая, не Квазимодо какой-нибудь…

– Да отстань ты! – Людмила вырвалась и с треском захлопнула перед ним дверь.

После такого разговора полагалось долго рыдать в постели, но не хотелось. Людмила ощущала не обиду, а злость. Бог с ним, с Антоном, его уже нет, но с Несвицким у них номер не пройдет!

Она достала из ящика зеркало.

«Молчи, – проговорило отражение, – пройдет какое-то время, они узнают о беременности и отстанут. Вряд ли ты будешь нужна Несвицкому в таком положении…»

Людмила так и заснула, прижимая зеркало к груди.

Снова Людмила спала долго, на этот раз без сновидений, потом валялась в кровати, пытаясь собрать расползающиеся мысли. Наконец заставила себя встать и выпить чашку чая.

Нужно сказать Анне Ивановне, чтобы приготовила плотный завтрак – яичницу с помидорами, булочку к чаю. А кофе крепкий она больше не станет пить, лучше свежевыжатый сок. И нужно много гулять. Она позавтракает и поедет в парк, там тихо, воздух свежий, мамы с колясочками по аллейкам ходят…

В дверь постучали. В комнату заглянула Анна Ивановна и тихим бесцветным голосом проговорила:

– Людмила Михайловна, Михаил Николаевич просил вас зайти.

Людмиле показалось, что голос Анны звучит как-то виновато, и глаза она смущенно прятала. И дистанцию держит – Людмила Михайловна, на вы… Ну да ладно, Людмиле недосуг разбираться, что с прислугой происходит…

– Сейчас… – Людмила отставила чашку, встала и через общий холл прошла в квартиру отца.

Отец ждал ее в своем кабинете. Она удивилась мимоходом, что он не на службе, но потом вспомнила, что сегодня суббота.

Лицо его было мрачно и озабоченно. Тяжелые, грубые черты казались высеченными из камня.

– Людмила, – проговорил он, едва дочь вошла в кабинет, – почему ты мне сразу не сказала?

– Не сказала что?

– Сядь, – отец привстал, показал ей на кресло.

Людмила опустилась в него, почувствовав себя как посетитель на приеме у большого начальника. Это было неприятное и унизительное чувство.

– Ты беременна, – отчеканил отец, как будто предъявил ей серьезное обвинение.

Людмила вздрогнула.