камушков, веток, листьев, – и сейчас перед этим кругом сидел Прутик с совершенно счастливым видом. Таким довольным я его никогда не видела.

Странная у нас была ночевка.

– В лаке для ногтей полно агрессивных химикатов. – Кавери невозмутимо добавила к своему кругу еще один листик. – Это экологически безответственно.

– Коммерческие лаки для ногтей – да. – Син откупорила ярко-розовую бутылочку и протянула мне. – А у меня все натуральные. Понюхай это.

Я осторожно принюхалась. Вместо резкого запаха я уловила только намек на лаванду.

– Ух ты, как мило. А насколько он стойкий?

– Без моего очищающего зелья будет держаться сколько угодно, если только не оторвешь себе ноготь.

Гм-м.

– А можно выбрать другой цвет?

Ведьма передала мне контейнер, и я изучила яркие оттенки. Выбрав красный, как пожарная машина, я вернула ей лаки.

– Ну, какие ты еще запланировала традиционные для ночевки развлечения?

– Смотреть романтические комедии, есть попкорн и драться подушками.

– Не иначе как ты насмотрелась девчачьего кино из девяностых – иначе откуда такие сведения?

– Все так и было. Почти, – нисколько не смутившись, подтвердила она, выбирая бирюзовый оттенок, подходящий к ее волнистым волосам.

Я прищурилась, глядя на Кавери.

– Что это ты делаешь?

– Это? – Она добавила к кругу очередной высушенный лист. – Это лесной ритуал равновесия. Человеческая деятельность и технологии нарушают природные силы. С помощью этого ритуала я могу привести ближайшие энергии в равновесие. Хватает ненадолго, но это восстанавливает силы фейри.

Прутик восторженно кивнул.

– Это так приятно. Светло и ясно.

– М-гм, – пробормотала я. – Аркана ведь тоже используют круги, так?

– Да, круги присутствуют в большинстве магических конструкций. Они определяют границы. Аркана и Спириталис имеют общие базовые концепции, но их исполнение сильно отличается. – Она оценивающе осмотрела свой круг, достала из сумки мешочек и высыпала землю в центр. – Все ведьмы чувствуют потоки силы в природе, мы замечаем, когда равновесие нарушается.

Я мрачно глядела на грязь, которой она засыпала мой пол.

– Ты это чувствуешь?

– О да. Стремление восстановить баланс у нас врожденное, и многие молодые ведьмы учатся основным обрядам сами, путем проб и ошибок. Это базовая помощь, которую мы предлагаем фейри, – уравновешивать энергии, от которых зависит их выживание.

Я подавила вздох. Если бы у меня оставались хоть малейшие сомнения, это стало бы последним гвоздем в крышку гроба – к магам-спириталам я не могла иметь никакого отношения. Исключено. Я даже обычные прогулки на свежем воздухе переносила с трудом, не говоря уж о том, чтобы собирать листочки и всякую грязь ради высоких эзотерических целей. К тому же мне не хватало той особой способности воспринимать фейри, которую с придыханием описывали сестры О. Я видела фейри только тогда, когда им самим хотелось, чтобы их заметили.

– В обрядах спириталов невозможно просто действовать по рецепту, – добавила Кавери, с самодовольной улыбкой косясь в сторону Син. – Каждый ритуал следует приспосабливать к состоянию мира природы, в котором мы работаем, а сделать это можно только с помощью наших уникальных чувств.

Син фыркнула.

– Да, но балансировка – это все, на что вы, ведьмы, способны, если фейри не поделятся своей магией. А маги-аркана укрощают энергию, закачивая ее в зелья и артефакты.

У меня звякнул телефон, и я отвлеклась от спора этих двух воображал, чтобы прочитать сообщение. По коже побежали мурашки. Я проспала почти целый день, а с тех пор как проснулась, старалась разработать план. Прошло несколько часов, плана у меня все еще не было, а теперь, оказывается, и времени не осталось.

Я вскочила на ноги и ринулась на кухню – проверить кладовку.

– У меня нет попкорна! И газировка закончилась.

– Ну и ну, – проворчала Син, снимая колпачок с бирюзового лака.

– Эй, Кавери, – весело сказала я, – сможешь сбегать в магазин? Он закроется только через сорок пять минут.

Поднявшись на ноги, ведьма отряхнула листья со своих легинсов, а я постаралась не раздражаться при виде беспорядка. Прутик что-то мычал и напевал, глядя на круг. Хотя бы он был счастлив.

Не успела я так подумать, как фейри оборвал свою мелодию. Настороженно склонил набок голову – и скрылся из виду. Странный мелкий тип.

– Я же должна быть рядом с тобой, – неуверенно возразила Кавери.

Я снова сосредоточилась на своей задаче.

– Да это же всего несколько минут, – беззаботно сказала я, от души надеясь, что не слишком пережимаю. – И ты же хотела, чтобы я попробовала чай масала, помнишь? Заодно можешь и его купить.

Лицо Кавери просветлело. Теперь, хочешь не хочешь, придется мне пить этот чай. На какие только жертвы не приходится идти…

– Ну, хорошо, – кивнула она. – Магазин тут рядом, да?

– Ты мигом обернешься!

Откуда бедной ведьмочке знать, что ближайший магазин уже закрыт и ей придется прокатиться в другой. Продолжая улыбаться, я прошла с ней вверх по лестнице и мягко выпроводила за дверь.

Когда я спустилась, Син развалилась на диване, прислонившись к спинке, и с подозрением посмотрела на меня.

– Ты странно себя ведешь, – сказала она.

Отрицать это не имело смысла.

– Все странно. – Я показала на светящиеся отметины, выглядывавшие из-под моих шортов и майки. – Син, я хотела тебя спросить…

Тут я замолчала, потому что за спиной у Син появился Прутик. Его вид насторожил меня – фейри явно что-то задумал. Этот взгляд был мне хорошо знаком.

Не успела я предостеречь Син, как Прутик прижал зеленый лист к ее голой руке. На лице девушки мелькнуло удивление, и она рухнула на подушки, обмякнув, словно труп.

– Син! – Я бросилась к дивану. – Прутик, ты что сделал?

Он невинно расширил глаза и помахал листом.

– Я сделал то, что он мне велел!

– Кто тебе… – Я заткнулась на полуслове, потому что взгляд Прутика устремился куда-то мимо меня. На личике фейри был написан благоговейный трепет.

Я оглянулась.

У подножия лестницы, прислонившись к дверному косяку, стоял мужчина. Его черный кожаный плащ доходил до колен, капюшон был надвинут и отбрасывал глубокую тень на лицо. Высокий, широкоплечий, источающий угрозу.

– Стучать не пробовал? – сердито поинтересовалась я, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. – И что это Прутик сделал с Син?

Он откинул капюшон. Тень скользнула прочь, открыв неестественно яркие зеленые глаза на лице – одном из самых прекрасных лиц, какими мне доводилось любоваться.

Я мечтательно вздохнула.

– Листья лапшевницы.

Я снова вздохнула. Этот голос. Хриплый, рокочущий и греховно густой. Проклятье. Я и забыла, что этот мужчина – олицетворение сексуальной привлекательности. Какая несправедливость.

– Ты придурок, – заявила я, чтобы напомнить себе и об этом важном факте. – Что с ней случилось из-за этого листа?

В ответ на мое неожиданное