– Мне сказали, что вы схватились в рукопашной схватке с дюжиной человек. Это правда? – вдруг неожиданно спросил он.

– Гм. Да.

– И в результате оказались в больнице. Это очень плохо. Неужели я вас так плохо готовил?

– Вы забываете о том, что я обучался у вас всего три с половиной месяца.

– Речь идет не об этом, а о вас самом. У вас хорошие задатки. Невосприимчивость к боли, хорошая реакция, мощный удар. Все это надо правильно использовать, а вы не сумели.

«К чему это он клонит?»

– Мне сорок шесть лет. Из них девять лет я живу в России. Вы сейчас думаете, к чему я это рассказываю?

– Да. Мне интересно, – не стал я отрицать свой интерес к неожиданной исповеди японца.

– Гордыня и безответная любовь привели меня к поединку с родственником императорского дома. Я убил его и должен был дать ответ по всей строгости закона, но тут началась война. Мне было предложено с честью умереть на поле боя, и я дал согласие. В бою под Мукденом меня тяжело ранили. Русский солдат вынес меня с поля боя, затем врач сделал все возможное, чтобы я мог жить. Когда пришла пора выписываться из госпиталя, война закончилась. Лежа на больничной койке, я многое передумал и понял, что получил шанс начать жить заново. Может быть, поэтому ко мне пришла новая любовь к девушке – медсестре, которая ухаживала за мной. Перестав жалеть о прошлом, я стал жить настоящим. Сейчас у меня две дочери.

– То есть у вас все в жизни сложилось хорошо, господин Окато?

– Не могу так сказать. Жить вдали от родины и близких мне людей – тяжкое испытание, но речь сейчас идет не обо мне, а о вас, – он помолчал немного, потом продолжил.

– Двадцать семь лет я изучал искусство рукопашного боя под руководством трех известных мастеров своего дела. Потом сам стал мастером и долгое время пытался привнести свое в технику рукопашного боя. Кое-что мне удалось сделать, кое-что нет. Все это время мне казалось, что рано заводить ученика, так как самому еще надо многое познать и сделать. Теперь я так не думаю.

– Погодите, мастер! Ведь я и так ваш ученик.

– Вы меня не поняли. Разговор идет не о самозащите, а об изучении боевого искусства, которое называется: коппо-дзюцу.

– Это другой вид борьбы?

– Запомните раз и навсегда! Коппо-дзюцу не борьба, а искусство рукопашного боя.

– Верю вам на слово, господин Окато. Но на чем основан ваш выбор?

– В вас есть внутреннее спокойствие, которое говорит о гармонии с окружающим миром. Человек, приступающий к изучению коппо-дзюцу, должен находиться в равновесии с окружающим миром и с самим собой, иначе человечество пополнится не истинным воином, а изощренным и опасным убийцей. Именно поэтому наше искусство предназначено только для избранных.

– Лично мне это ни о чем не говорит.

– Чтобы понять, надо познать самого себя, а для этого нужно время, – он помолчал, словно не зная, продолжать говорить или нет. – К моему удивлению, у вас уже есть то, что приобретается годами специальных тренировок. Взрывная энергия удара. Если к ней добавить ваше хладнокровие, стойкость, хорошую реакцию, то вы уже сейчас являетесь слепком сильного бойца.

– Вам виднее, господин Окато.

– Вы правы – мне виднее, но последнее слово все равно останется за вами.

– Гм. А что собой представляет коппо-дзюцу?

– Его иногда еще называют искусством ломания костей, так как основными целями являются кости и суставы. Несмотря на то, что основное направление школы мощные, поражающие человека удары, в этой технике есть большое количество специальных приемов, направленных на нервные узлы и болевые точки противника. Есть вопросы?

– Мне тоже придется ее изучать… гм… годами?

– Вы уже сейчас испугались трудностей?

– Нет, но я не могу обещать, что изучение коппо-дзюцу станет целью моей жизни.

Молчание японца продолжалось несколько секунд, но для меня они тянулись невероятно долго. В голове уже даже мелькнула мысль, что сказанное было лишним и японец передумал брать меня в ученики, как мастер неожиданно сказал:

– Твоя прямота делает тебе честь. Скажу так: долгие годы изучения и совершенствования рукопашного боя – мой личный выбор. Свой выбор ты сделаешь сам. И последнее. Коппо-дзюцу сочетает в себе максимальную эффективность с простотой обучения. Кстати, это одна из причин, которая не допускает широкого распространения этого вида рукопашного боя. Правда, начинающим учебу не советуется делать скороспелых выводов, так как слова «простота обучения» в устах мастера может иметь далеко не то значение, что может подумать ученик, – выпустив «парфянскую стрелу», японец в первый раз позволил себе чуть-чуть улыбнуться. Краешками губ. Похоже, это показалось ему очень смешным, а вот мне – нет, потому что я уже успел убедиться на своей шкуре в предельно жесткой требовательности Окато на тренировках. – Еще вопросы?

– Как будут проходить занятия?

– Начнем с завтрашнего дня. Придете в восемь утра. Пока занятия будут проходить в утреннее время, через день.

– Сколько времени будут длиться тренировки?

– Сколько посчитаю нужным. Теперь идите.

Потом мне не раз вспоминалась его фраза про «простоту обучения», когда я возвращался домой на негнущихся ногах с ободранными до крови кулаками.

События последних дней временно отодвинули планы по поиску таинственного врага, но стоило мне прийти в норму, как тот снова стал моей первоочередной задачей. Зная кличку бандита, мне было нетрудно выяснить его местонахождение от агентов сыскной полиции, с которыми тренировался. Оказалось, что за Николаевским вокзалом имеется местность под названием Ольховцы. Название она берет от Ольховской улицы, где находится трактир, хозяином которого является главарь этих мест Васька Кистень. Агент, рассказавший мне о нем, склонялся к мнению, что того скоро уберут. На мой вопрос, почему его должны убить, ответил, что тот был неоднократно уличен блатными в несоблюдении воровских законов и сейчас остается на своем месте только из-за разброда, царящего среди уголовников. Когда придет бандит, добавил он, представляющий определенную силу, этот день станет последним для Кистеня. Теперь, когда я узнал все, что мне надо, осталось прогуляться в те места и осторожно разведать, как можно лучше подобраться к бандиту. Мне нередко приходилось слышать от полицейских агентов, что сброду, собранному в подобных человеческих отстойниках, перерезать человеку горло, что стакан водки выпить, поэтому я решил действовать со всей осторожностью.

Мы вышли из гостиницы вместе с Лешкой, который шел на уроки. Договорились, что идем вместе до церкви, а потом каждый – по своим делам, но не успели мы расстаться, как за спиной послышался топот быстрых ног. Оглянулся, так и есть – меня догонял мальчишка. Я остановился.

– В чем дело?

– Сегодня занятий не будет! Анастасия Никитична приболела!