— Я думал, она умерла. Я потерял столько времени!

Очередной удар. Последнюю конечность разметало в клочья.

Лицо Арканиэля покрылось кровью и потом. В глазах полопались сосуды. Дрожали губы. Тело превратилось в изломанную куклу.

— И поэтому ты умрёшь, — закончил Гурдар, занося молот для последнего удара.

Не спуская глаз с дроу, первожрец с колоссальным трудом протолкнул четыре слова через измочаленное в труху горло. Его зрачки сжались до размеров иголки. В них застыли страх и обречённость, но было кое-что.

Мольба.

— Не. Трогай. Дочь.

— Не путай меня с собой, — оскалился Гвинден. — Я не убиваю детей и невинных.

Боёк молота упал на лицо Арканиэля, превращая его во влажный паштет. Тело в залитых кровью одеждах дрогнуло в последний раз.

И застыло.

— Никогда нельзя быть слишком осторожным, — заметил тёмный эльф и рассёк мечом, словно кнутом, шею. Раздробленная голова отделилась в потоках крови.

— Нужно уходить, — промолвил Гурдар. — Я перестарался с силой удара.

— Возможно, но внизу всё тихо. Слуги живут на первом этаже, а комната дочери достаточно далеко отсюда. Все обитатели ещё спят.

Его руки при этом обшаривали убитую охрану, закидывая оружие и доспехи в сумку.

— О, хороший лук. В хозяйстве пригодится.

После чего он подступил к луже крови, обмакнул в неё палец и начал выводить слова прямо на стене над кроватью. Закончив, вытащил из сумки нож и наклонился к мертвецу. Попытался подхватить отрезанную голову, но она буквально разваливалась на части от малейшего касания, как размороженный фарш. Чертыхнувшись, тот отступил.

— Ладно, месседж и так понятен, — невнятно пробурчал дроу. — Хотя с прибитой к стенке башкой было бы эффектнее.

— Я же говорил! — неодобрительно прошипел орк. — Узоры для владык Бездны!

— Это не для демонов, дубина. Для его хозяйки, — лицо тёмного эльфа перекосила страшная улыбка.

Охотник всё так же недовольно оглядел страшное послание над кроватью, но промолчал.

Я ТОЛЬКО НАЧАЛ

Иногда ему казалось, что дроу маленько помешался. Он явно пережил какие-то ужасные вещи, заставившие его выплёскивать свой гнев на тех, кого остроухий считал виновниками своих бед. И это желание бывший плотогон прекрасно понимал.

Жестокий мир беспристрастно ломал всех, попавших в его жернова, и пострадавшие находили свои собственные способы справиться с болью, страхом и горечью. Сдаться или бороться, выбор каждый делал для себя сам.

Чужое прошлое оставалось для Гурдара загадкой. Сама Фурия не делилась историей своего избранника, а орк и не спрашивал. Поэтому ему оставалось только гадать, что вызвало такую неприкрытую ненависть тёмного эльфа к его врагам.

Дверь снова распахнулась без видимой причины.

— Зачем? — спросил Гурдар.

— Не хочу, чтобы его нашла дочка, — пожав плечами, ответил спутник. — Ни к чему ей это видеть. Пускай лучше мой клон разбудит слугу.

Уходили они тем же путём, и в дороге орк думал лишь об одном.

Месть — это багровый круг без конца и края. Поквитавшись сегодня, он разрушил ещё одну жизнь, навеки разбив сердце дочери своего врага. Возможно, через пять-десять лет дева придёт за ним, как он пришёл за её отцом. С чёрной горечью в сердце и ненавистью в глазах.

Что ж, она будет в своём праве.

[1] Sam B — Who Do You Voodoo, Bitch.

[2] Художник — Danny Paik.

Гвинден

I can see the mountain over me, the Serpent Hollow

The silent fortress underneath

I sway

To the beat of our decay, the light of other days

And fireside the black island, the toxic sand

Dancing city lights glowing against the sky

Snowing, shimmering, shinedust in our eyes

I walk across the dead train yard

Remembering who we are

I look inside and in my heart

We're never far apart[1]

Мы услышали тревогу уже когда покинули обитель Арканиэля, перейдя мост и свернув на широкий проспект. Именно тогда охотничьи рожки, или что-то максимально похожее, отчаянно разорвали ночную тишину эльфийской столицы.

Убедившись, что вокруг нет ограничивающих чар, протянул свиток Гурдару. Тот машинально принял его и попытался заговорить.

— Потом, — нетерпеливо прошипел я.

Слава кутикулам Эстрикс, что орк послушался и не стал спорить. Он споро треснул печатью, исчезая в ночной тьме. Не отставал от него и я. Ощутил, как Астральный прыжок оборачивает меня чем-то вроде защитной плёнки из маны. Ощутил прокол в реальности, которые засасывает моё тело.

Пусть сам перенос объективно занимал считаные мгновения, субъективно он воспринимался как нечто достаточное продолжительное. Словно чесотка от упавшего на нос волоса в кресле парикмахера или ожидание лифта с переполненным мочевым пузырём. Секунды, растянутые в бесконечность. Настоящая пытка Сизифа.

Меня тащило по изнанке Виашерона, и я прекрасно видел, что собой она представляет место весьма неуютное. И как только раньше не замечал? Может и не варп, сводящий с ума и добавляющий новые любопытные отверстия на теле, но и не уютный чердак у дедушки на даче.

Нечто максимальное потустороннее и чуждое обычному человеку.

Теневой сдвиг вытягивал цвета из окружения, но всё же не делал мир монохромным. Зато именно таким виделась мне обратная сторона Виашерона. Я различал лишь оттенки серого и чёрного.

…И они беспрестанно двигались.

Какая-то жизнь существовала в этой реальности, и я совсем не горел желанием столкнуться с ней нос к носу. Интуиция подсказывала, что вряд ли я попал в Бездну. Её наверняка не получилось бы ни с чем перепутать, судя по уже встреченным обитателям этого гостеприимного места.

Полёт занял меньше двух секунд и выплюнул моё тело на околицу Рунсвика. Здесь меня терпеливо дожидался Гурдар. Он выглядел… потерянным. Такое бывает, когда долго идёшь к какой-то цели, а достигнув её, не знаешь, как дальше жить.

— Ты как? — спросил я, не сумев подобрать ничего умнее.

Охотник встряхнул головой и перевёл на меня внимательный взгляд. В первые часы нашего знакомства мне казалось, что он представляет собой эдакого образцового бесшабашного и не слишком умного орка. Во всяком случае поход в Стойбище Клана Пещерных Медведей поначалу сложил у меня именно такое впечатление.