Любавин выполнял роль диспетчера — только успевал переключаться. Докладывал последний подчиненный — старший сержант Дыбенко: в ободранном вагончике на территории автокомбината тишь да гладь. Он поставил машину за углом заброшенного корпуса, в темноте ее не видно. Гастарбайтеры ведут себя смирно, жгут свечи в своем «Столыпине». Там поздняя трапеза — чем бог послал в столь поздний час. Потом все вылезли, помолились Аллаху, постояв на коленях, и снова исчезли в вагончике. Через пару минут потушили свечи, и наступила полная темнота. Спят усталые игрушки…

На часах была полночь. В комфортабельном «Фортунере» царила тишина. Люди, расслабившись, не шевелились, кто-то энергично жевал жвачку. По трассе проносились машины, их количество за последние полчаса резко упало, но они ехали, и никакая в мире сила не могла их остановить! Неужели остались в стране люди, которые не смотрят телевизор, не слушают радио, не пользуются Интернетом? А ведь реально таких очень много!

Половина первого. Трафик сократился до минимума. В минуту проезжало по одной машине. В северном направлении — примерно так же. Стояла безветренная августовская ночь. Из-за леса выбралась ядовитая выпуклая луна, уставилась на землю внимательным глазом. Для полноты картины не хватало волчьего воя из леса и вурдалаков, бродящих по дороге…

Снова обзвон окопавшихся наблюдателей. Сотрудники не спали, докладывали без запинки. Коттеджный поселок «Приволье» в принципе спит. В паре особняков на другом конце поселка еще поблескивает свет за шторами, но на интересующем участке все спокойно. В доме погашен свет. Жутаров лазил по недоделанной пристройке, что-то ворчал, потом заперся в коттедже. Дети и жена на улицу не выходили. У строителей тоже тихо — утром как-никак на работу. Свет в вагончике не горит. Над крыльцом коттеджа работает декоративный фонарь ночного освещения, озаряет двор, крыльцо, часть строительства и даже вагончик с храпящей бригадой. Все машины на своих местах. В том числе иномарка с прицепом.

У санатория «Золотые росы» тоже все было тихо. Автомобили «спали» на парковке, никто не выезжал. В нескольких окнах за портьерами горел свет, иногда блуждали нечеткие силуэты — как мужские, так и женские. Хоть бы кто-нибудь после полуночи вышел из санатория! Сотрудник был уверен, что все постояльцы в здании, он лично видел, как они входили после прогулки.

Очередной отчет из Грибанова тоже не отличался оригинальностью. Убил бы! Все сытые, пьяные, спят, как хорьки, и бабы вместе с ними. Окна настежь, в том числе чердачное окно, и из дома доносится такой храп, словно там дракон четырехглавый! А по воздуху еще витает тонкий запашок барашка, будь он неладен…

В «Багдаде» по-прежнему все спокойно — докладывал младший лейтенант Юдашев. Стихли проклятья в адрес российских чиновников, правоохранительных органов и системы платного образования. Заткнулась шумная штуковина во дворе. Последний пассаж в исполнении обозленного отца семейства был шедевром. Он обращался, видимо, к одному из своих сыновей, жалующемуся на проблемы со здоровьем: «Ты сам виноват, Митяй, твою мать! Спускаешь бабки на бухло, сигареты, обжорство, а лечиться хочешь бесплатно! Ладно, не ной, завтра что-нибудь придумаем, есть у меня один человечек в больнице…» И снова вздыхал и матерился сквозь зубы Вовка Балабанюк — мол, разрази его гром, он тоже хочет быть сирым, бездомным и обездоленным! Наблюдатель оказался парнем с головой, сменил позицию и теперь прекрасно видел не только калитку с покосившимися воротами, но и спуск к реке, вдоль которой вилась пешеходная тропа. Он был уверен — никто из дома к реке не спускался.

— А мне вот в принципе жутковато, — признался пятый работник оперативно-следственной группы. — Хорошо, что я сижу в закрытой машине. Тут повсюду шныряют оборотни и вурдалаки…

— Поясни, — не понял Любавин, — фигуранты покинули вагончик?

— Нет, наши гости из жарких стран все на месте. Вагон закрыт, спать изволят. По территории бродят полчища бродячих собак. Это что-то с чем-то… — Голос оперативника дрожал от волнения. — Жуткие ободранные монстры, в которых нет ничего челове… то есть даже собачьего… Натуральный фильм ужасов, Олег… Просто бродят, обнюхивают вагончик, ищут еду в кострище… Три штуки — такие мерзкие образины — сейчас вьются вокруг моей машины… Блин, одна уже встала на задние лапы, трется мордой о стекло, она видит меня, мама родная!..

Любавин чуть не выронил трубку — такое ощущение, что чудовище лаяло где-то рядом. Сглотнул, как бы невзначай, перекрестился. Несколько минут присутствующие в машине подавленно молчали. Потом Капралов откашлялся:

— Я, конечно, извиняюсь, гм… И что это значит? Фигуранты на месте, никуда не собираются, а мы, как полные кретины, их караулим. А сегодня, между прочим, та самая ночь, гм… Скоро час.

— Может, соберутся еще, — пожал плечами Любавин. — Хотя в таком случае не спали бы, заранее бы выдвинулись на место преступления… мне так кажется. Ведь надо подготовиться, определить позиции, распределить роли, определиться с северным или южным направлением магистрали…

— Может, у них и не было на сегодня никаких планов, — высказал Рудницкий еще одну жизнеспособную версию. — В каждом правиле бывают исключения. Выжидают неделю, выжидают две, народ успокаивается, чиновники и полиция расслабляются, и тут — бац!

— Заказчик не будет ждать так долго, — возразил Вадим.

— Ну, тоже верно, командир…

— Знают, что за ними следят, — предположил Балабанюк. — А если знают, то куда им дергаться? Мы же по всем фигурантам проехались. Преступники насторожились. Люди бывалые, на фуфло не купишь. Какие из нас оперативники провинциальной «уголовки»? У нас же на физиономиях написано, что мы спецназ. Население обмануть можем, а тертых калачей — нет. Вот и решили наши приятели отстраниться, выждать. Заказчик поймет, ему провал группы ни к чему.

— А может, заранее преступникам доложили, что в район прибывает спецназ, и они решили лечь на дно, — высказался Амбарцумян.

— Вы все говорите верно, друзья мои, — крякнув, произнес Вадим, — но упускаете из вида одну вещь. Одну, я бы даже сказал, ОЧЕНЬ ВАЖНУЮ ВЕЩЬ. Мы исходим из того, что преступления совершает группа лиц, которую мы сегодня видели. Одна группа из пяти. А откуда мы это знаем? Любавин подсунул нам эту бумажку? Кто-то из приезжих показался ему подозрительным, а другие нет. Прости, Олежка, ты хороший мент, но, согласись, — это район, где проживает много людей, а не коммунальная квартира. Преступники могут жить в одном районе, а гадить в другом, могут быть вообще не местными и так далее. Вариантов масса. А мы уперлись в эти пять компаний и грохнули на них весь день.

Стояла гнетущая тишина. Сказанное Вадимом было элементарно, как дважды два. Почему забыли об этом? Кто-то зачесался, кто-то стыдливо покашливал.

— А это значит… что? — начал вслух размышлять Капралов.

— А это значит, что надо ждать неприятностей, — отрезал Вадим. — Что не отменяет слежку за фигурантами. ГИБДД на месте? ППС тоже? За работу, бойцы! Капралов, крути баранку на дорогу. Вся ночь впереди, работать будем…