— И каждый день вы совершаете подобные прогулки?

— Ничего, я привыкла. — В полумраке блеснули ее глаза. — Если быстро добежишь, то ничего не случится. Раньше я с Галиной Яковлевной ходила, у нее дом в соседнем квартале, но с тех пор, как она заболела, приходится одной. У меня свисток есть, — она оживилась, — Бочкин Петр Афанасьевич посоветовал обзавестись. Не знаю, насколько помогает, но начинающих злоумышленников может отпугнуть. Остановите здесь, — спохватилась Юлия, — не надо въезжать в переулок, мало ли что… вы должны понимать. Увидят меня с офицером в форме, могут быть неприятности…

Березин не совсем понял, но спорить не стал, прижал машину к обочине.

— Спасибо вам большое, Олег… Иванович, — добавила она, подумав. — Это мой Петропавловский переулок, третий дом отсюда под номером шесть. Здесь со мной ничего не случится, добегу. Вы еще приедете к нам? — Что-то странное прозвучало в ее голосе, возникла мысль, что полумрак неплохо скрывает румянец на ее щеках.

— Обязательно, Юлия Владимировна, органы будут проводить расследование и выяснять обстоятельства пропажи «Изумрудной кладовой». Спокойной ночи.

— Ага, и вам… — Женщина выскользнула из машины, заспешила в переулок, заросший сорняками. Обернулась у наклонившегося столба электропередачи, помахала рукой.

Березин прислушался. Жизнь в поселке продолжалась, но ушла за стены домов и прочих строений. На другой стороне дороги хлопнула калитка, звякнул крючок. Зашаркали подошвы по гравийной дорожке, мужчина споткнулся, взревел пьяным рыком. «Самку привлекает», — подумал Березин. И в общем-то не ошибся — из дома донесся раздраженный голос. Он делался громче, переходил в крик: «Снова ты, скотина, нажрался, а ведь всего на час и отлучился-то, за инструментом к соседу! И как тебя земля такого пропойцу носит!»

Постоять за себя эта баба могла. Пьяный голос мужа тонул в красноречивых руладах супруги. «Заткнись, скотина! — орала храбрая женщина. — Напился, так иди спать, и чтобы я тебя сегодня не видела! Завтра будешь крышку подпола ремонтировать, чтоб ты в него сегодня свалился! Заткнись, говорю!»

Сохранились еще женщины в русских селениях. Березин усмехнулся. И зачем она такого держит? В связи с дефицитом мужского населения? Явно не муж, так — приблуда из полублатных.

Перебранка в доме стихла. Он вышел из машины, дошел до переулка. Силуэт уходящей женщины растворялся в пространстве. Она дошла до калитки, брякнул крючок. Все, вошла внутрь.

Олег вернулся в машину, закурил. В голове неспешно проплывали события дня. Он пытался выбрать главное, проанализировать, запомнить. Потом включил передачу и стал разворачиваться.

В глубине улицы вспыхнули фары — он их отметил боковым зрением. Метрах в ста показалась еще одна машина, она тоже разворачивалась.

Березин тронулся с места, метров через тридцать обернулся. Вторая машина тащилась следом. Возможно — «эмка» или легковой трофейный «Опель».

На душе становилось неприятно. Повторение утренних событий?

«Хвост» тянулся — не отставал, но и не приближался. Похоже, это был «Опель», тип кузова — фаэтон, колеса приподняты, что важно при российском бездорожье.

Березин вынул пистолет из кобуры, передернул затвор и положил рядом на сиденье. Ныла шея, приходилось постоянно ее выворачивать.

Водитель второй машины решился прибавить газу — фары приближались. Других машин поблизости не было.

И все же Березин сомневался. Не открывать же огонь!

Он уже выезжал с северной окраины. Справа, за мостом, дорога расширялась, уходила за лес и где-то там вливалась в шоссе от Красного Бора. Если это злоумышленники, то в районе леса догонят и расстреляют в упор…

Под колесами застучали бревна мостового наката. «Газик» прогремел по деревянной переправе. Съехав с моста, Олег повернул влево — даже для себя получилось неожиданно. Лесок, гравийная дорожка, которую недавно облагородили — засыпали воронки. Слева в кустах — ограда парковой территории Аннинского дворца. Местность, смутно знакомая по 1941 году. Да и сегодня он вез Юлию Владимировну этой дорогой…

Впереди, метрах в трехстах, — ворота. Справа в свете фар возникло ответвление от дороги — оно уходило в дебри кустарника, спускалось в низину. Та самая дорога, памятная по сентябрю 1941-го? Он не помнил, черт возьми!

Березин обернулся, хотя мог бы этого и не делать — свет фар чужой машины озарял дорогу! Дистанция — метров тридцать — неудержимо сокращалась! Он вывернул баранку — и сразу угодил в яму, «газик» подпрыгнул, как на трамплине. Пружинные амортизаторы сработали — все же машина рассчитана на такую езду. Автомобиль рухнул обратно на дорогу, пошел юзом. Олег вцепился в баранку, не пустил машину в откос, прибавил газу.

Под колесами стелился чертополох, колея едва просматривалась — дорожкой явно не пользовались. Но вот она пошла вверх, расширилась, зеленый покров стал реже, замелькал островками.

Преследователи съехали за ним, снова приближались. Он выжал до предела педаль газа, пригнулся к рулю. «Газик» трясся, трещали рессоры, бренчало железо в ящике под сиденьем.

Оборвались кусты, замелькали деревья. Рядом тянулся низкорослый ветвистый осинник. Сравнительно длинный прямой отрезок — метров семьдесят до поворота вправо. Он обернулся — невозможно не оборачиваться! Преследователи отстали, видно, не хотели разбивать машину. Но висели на «хвосте», метрах в шестидесяти.

На этом отрезке он не щадил своего коня — гнал вперед, увеличивая отрыв. Притормозил только перед поворотом, а когда вписался в дугу, снова ударил по газам.

Лесная дорога извивалась, как змея. Погоня осталась за поворотом. Несколько секунд на размышления. Справа за обочиной показалась шапка кустов. Он, не раздумывая, вывернул руль. Машина едва не ударилась в одинокую осину, перевалилась через отросток извилистой корневой системы и въехала в кустарник. Он ударил по тормозам, выключил фары. Двигатель продолжал работать, но они же не услышат. Олег схватил пистолет, вывалился из машины и перекатился за ближайшее дерево.

Восемь секунд — а ощущение целой вечности. Вот преследователи вписались в поворот. Они не заметили «корму» «газика», спрятанного в кустах, машина пронеслась по лесной дороге, метров через пятьдесят ушла влево. Кустарники и деревья заглушили шум.

Березин прислушался. Привстал, потом опустился на колено. В лесу была какая-то странная акустика. Он находился словно в баке. Кричали птицы, встревоженные шумом. Издала недоуменный звук сова — и тоже умолкла.

Неужели он их обманул? Но рано или поздно поймут, что впереди никого, остановятся, вернутся… Или смирятся с неудачей и поедут дальше?

Спешить было некуда, он выжидал. «Хвост» был именно за ним — теперь сомнений не было. Хотели припугнуть… или что серьезнее? Но зачем? Кому-то не понравилось, что он вернулся во дворец после долгого перерыва, и решили убрать? Но придут другие — и уже не в единственном числе, продолжат копаться, поскольку ставка слишком высока. Какой смысл в его устранении в первый же день, когда он еще ничего не выяснил?