— Ага. Думаю, где и когда ты успела что-то жирное сожрать, что они так блестят. У тебя в чемодане пара беляшей случайно не было припрятано?

— И даже специально не было. А губы у меня блестят, потому что я их накрасила гигиенической помадой. Они у меня без должного ухода обветриваются. Если не верите, подойдите поближе и вы почувствуете запах ванили.

— Может мне тебя ещё всю обнюхать?

— Всю не надо, я помадой только губы красила. Андрей… просто Андрей, — сверкнув в меня недовольным взглядом, поворачивается к моему брату. — Ты кажется хотел чай? Подожди минутку, я сейчас сделаю.

— Давай лучше в следующий раз, а то хозяин дома в отличие от тебя не такой гостеприимный, — подмигивает Маше и, стащив со спинки дивана шапку, натягивает на голову. — Ну я пожалуй пойду, завтра на работу рано вставать. У представителей правопорядка каникул не бывает. Наша служба и опасна и трудна… Кстати, Миш, ну так что там насчёт моего предложения? Могу прямо сейчас всё организовать, вообще без проблем.

— Какого предложения? — Маша переводит вопросительный взгляд с меня на Андрея и обратно.

— Никакого, — отрезаю.

— Понял… Ну ты подумай всё равно. Я, если что, в любой момент могу тебя заменить, — улыбается. — До свидания, Машенька. Рад был повидаться. Если возникнут трудности или Миша будет обижать, помни, у тебя теперь есть подвязки в полиции.

* * *

Раздражённо захлопнув за братом дверь и стараясь не обращать внимания на его тихие смешки, пока он спускается по ступенькам крыльца, возвращаюсь обратно на кухню, где Маша, судя по звукам льющейся воды и звону, вовсю намывает посуду.

Какого чёрта я так отреагировал на предложение Андрея, чтобы Маша пожила у него? Это было бы отличной возможностью избавиться от девчонки. Хотя с чего я должен отказываться от няни и кухарки, раз уж мне всё равно возиться с её машиной? Пусть теперь всё до копейки отрабатывает. И нервы мои тоже, кстати.

— У меня вообще-то посудомойка есть, — хмыкаю, опёршись поясницей о край стола, с которого Маша уже успела всё убрать. Надо же какая быстрая. Я всего-то брата до двери проводил.

Подумав про Андрея, тут же вспоминаю, как Маша впорхнула на кухню в платье и с намазюканными губами. В груди сразу начинает нарастать раздражение, а взгляд против воли скользит по тонкой фигуре девчонки, которая, я готов поклясться, намеренно игнорирует мои слова про посудомойку и продолжает намывать тарелки, с грохотом ставя их на стол рядом. Ещё так прогибается и чуть наклоняется вперёд, что ткань сраного платья поднимается выше по бёдрам, а между ног образуется зазор в форме миндаля.

Какого хрена я вообще думаю о её ногах?!

— Марья Алексевна, у вас, кажется, снова со слухом проблемы начались? — отталкиваюсь от стола и направляюсь к девчонке. — Я сказал, что у меня есть посудомойка, и так как свет теперь в доме имеется, то руками посуду мыть необязательно. Тем более в ледяной воде. Вам может, всё же сходит на досуге к врачу — уши проверить?

— Не стоит тратить время и деньги, — фыркает Маша, стрельнув в меня недобрым взглядом и сдунув прядь волос, упавшую на глаза, отчего я невольно кошусь на её блестящие губы. — Я и так знаю, что с моими ушами.

— И что же? — вскидываю бровь, сглотнув слюну и с трудом оторвав взгляд от губ девушки.

— Их медведь оттоптал.

— Да?

— Именно так, — кивает она и снова начинает тереть тарелку губкой. — Грубый и невоспитанный медведь.

— Ужас. И где ты такого нашла? Обычно они довольно милые ребята, — ухмыляюсь, наблюдая за тем, как Машины глаза всё ярче и ярче начинают сверкать.

— А мне по жизни везёт. Если уж медведь, то обязательно умственноотсталый грубиян, который понятия не имеет, как обращаться с ушами девушки! — пожав плечами, Маша с грохотом ставит очередную чистую тарелку на стол и тянется к противню, но его я успеваю перехватить.

— Я сказал, что есть посудомойка. У тебя руки уже ледяные. Так что прекращай выкабениваться. Остальное домоет машина.

— Как скажете! — упрямая девчонка хватает влажную тряпку с раковины и идёт протирать стол, который на мой взгляд уже и без того достаточно чистый.

Не знаю, какого чёрта меня так забавляет, что она на меня дуется? И вообще, почему мне нравится получать эмоциональные реакции на мои слова и действия от этой мелкой ведьмы?

— Где ты научилась готовить? В ресторане работала? — загрузив в посудомоечную машину оставшуюся посуду, снова поворачиваюсь к Маше.

Она в третий раз протирает стол. Видимо, пытается сделать его невидимым.

— Хотела. Но Кирилл не разрешил.

Ах да. Как же я мог забыть. Там папочка-Кирилл всем рулит. Что Маше можно, и что Маше нельзя.

Хотя представив девчонку в костюме официантки, расхаживающей между столиками, где сидят всякие мудаки с сальными взглядами, я даже начинаю понимать этого Кирилла, и почему он не захотел, чтобы Маша работала в общепите.

— Значит, это просто хобби?

— Вроде того… Ну, кажется, стол уже достаточно чистый, — Маша выпрямляется.

— Да. Я удивлён, как он вообще ещё не исчез.

Закатив глаза, Маша споласкивает тряпку, после чего вытирает руки полотенцем.

— На сегодня будут ещё указания, Михаил Валерьевич, или я могу идти спать?

Она упирает в меня взгляд, а я почему-то не хочу её отпускать. Не знаю, почему. И причин задерживать девчонку не нахожу, отчего мысли суетливо начинаю кружить по черепушке, пытаясь отыскать возможность задержать Машу хотя бы ненадолго.

— Рану ещё нужно обработать, — выпаливаю первое, что приходит в голову. Не понимаю, на хрена мне всё это надо, ведь ясно же, что у этой мелкой симулянтки ничего не болит. Да и было бы лучше сейчас действительно просто отправить её спать и самому заняться тем же самым.

— Хорошо, — кивнув, она направляется в сторону своей комнаты. Я иду следом. До меня доносится еле уловимый запах её духов. Значит и духами набрызгаться успела. И когда только? От неё так не пахло, когда Андрей был тут.

В спальне Маша усаживается на постель и чуть приподнимает платье, чтобы открыть доступ к ране.

Я беру хлоргексидин, вату и бинт, после чего опускаюсь на корточки рядом с девчонкой и снимаю старую