По указанному в записке адресу проживала одинокая женщина, лет шестидесяти, с которой он быстро сговорился в цене. Комнатка была небольшой, но очень уютной. С этого момента и началась воинская жизнь Бориса Львовича.

В конце августа, когда он ехал в кабине грузовика, он случайно увидел женщину, от вида которой у него совершенно по-особому застучало сердце. У нее были светлые волосы, уложенные в замысловатую прическу, длинные и очень красивые ноги. Когда она остановилась и повернула к нему свое лицо, он сразу понял, что влюбился в эту женщину.

– Останови автомашину, – приказал он водителю. Эстеркин вышел из кабины и, разгладив складки на гимнастерке, направился ей навстречу.

– Здравствуйте, девушка. Вам кто-нибудь говорил, что в ваших бездонных глазах можно утонуть? Если нет, то я первый, кто готов это сделать. Позвольте представиться, майор интендантской службы Борис Львович.

Она мило улыбнулась и, протянув свою тонкую ладонь с красивыми и ухоженными ногтями, тихо представилась:

– Меня зовут Зоя. Я – преподаватель музыки.

– Я сразу догадался. У вас такие красивые руки, которые я готов целовать всю жизнь.

Зоя засмеялась и, кокетливо передернув плечиками, произнесла:

– Судя по вашей руке, вы тоже не молотом махали.

– Вы – угадали. Я всю свою сознательную жизнь занимался торговлей, да еще немного увлекался музыкой. Люблю Моцарта, Чайковского. Скажите, Зоя, что вы сегодня делаете вечером? Может, встретимся, поговорим о музыке? Прошу вас, только не спешите отказываться от моего приглашения, а иначе я просто умру из-за неосуществленной мечты.

Она засмеялась.

– Хорошо. Давайте встретимся сегодня в семь часов вечера.

– А где?

– Прямо здесь, на этом месте.

Вечером Борис Львович, положив в портфель деликатесы, направился на свидание. Эту ночь, проведенную с ней, он запомнил надолго. Ему было с ней так хорошо, как не было с другими женщинами после ареста жены. Выйдя утром на улицу, он сделал для себя вывод, что предпримет все, чтобы эта женщина всегда была рядом с ним.

***

Зоя сидела под деревом и передавала по рации. Ее тонкие музыкальные пальцы отправляли в эфир все новые и новые группы цифр. Радист Абвера быстро писал столбцы цифр, иногда бросая взгляд на стоявшего перед ним капитана Ганса Ноймана. Капитан сгорал от нетерпения, ему хотелось как можно быстрее узнать содержание этой большой шифровки, конца которой все не было и не было. Наконец радист снял наушники и отложил их в сторону.

– Быстро расшифровать! – приказал ему капитан. Он достал из кармана кителя сигарету и, щелкнув зажигалкой, прикурил. Закончив курить, он толкнул дверь и вошел к шифровальщикам.

– Расшифровали? – спросил он сидевшего за столом лейтенанта.

– Так точно, господин капитан, – четко отрапортовал начальник отдела и протянул ему два листа бумаги, на которых была отпечатана полученная информация.

«Молодец! – подумал Нойман. – Хорошо работает Пион. Нужно срочно доложить полковнику».

Положив листы в папку с надписью «Для доклада», он вышел из кабинета и, пройдя по длинному узкому коридору, остановился у двери своего начальника. Капитан постучал в дверь кабинета полковника Шенгарда и, услышав приглашение, вошел в полутемный кабинет.

– Хайль Гитлер! – громко выкрикнул капитан и звонко щелкнул каблуками до блеска начищенных сапог. – Сообщение от Пиона.

Полковник сидел в большом кожаном кресле, и свет, падающий из-за спины, делал его лицо невидимым. Капитан протянул Шенгарду шифровку. Полковник несколько раз перечитал текст шифровки и удовлетворенно потер кисти рук. Он был доволен работой своего агента.

– Вы уверены, Ганс, что радист работал без контроля?

– Господин полковник, я хорошо знаю почерк Музыканта. Я не мог ошибиться, да и условного сигнала о работе под контролем она не передавала.

– Вы знаете, Ганс, в принципе я очень доволен работой Пиона. Он сообщает много ценой информации, вот этот факт меня и настораживает. Я хочу, чтобы вы организовали его проверку. Пошлите в Казань контролера. Пусть посмотрит со стороны, не вступая с ним в контакт. Если заметит измену, пусть ликвидирует его.

– Все понял, господин полковник. Контролер будет оправлен через три дня. Господин полковник, что сообщить Пиону о вербовке? Может, отложить ее до возвращения контролера?

– Хорошо, Ганс. А сейчас сообщите Музыканту, что командование вермахта довольно работой группы. И еще, пусть Пион приступает к выполнению первой части операции «Эшелон». Пусть не затягивает сроки.

– Хорошо, господин полковник, – отчеканил капитан и, щелкнув каблуками, вышел из кабинета.

«Одно слово, солдафон», – подумал раздраженно полковник, когда за капитаном закрылась дверь. При всех достоинствах капитана Ноймана, полковник недолюбливал его, считая выскочкой. Сейчас он осуществлял проверку всех сотрудников разведшколы, вычисляя среди офицеров того, кто вот уже длительное время сотрудничал со службой безопасности СД. Одним из подозреваемых в этом двурушничестве был и капитан Ганс Нойман.

Рука полковника нащупала на столе портсигар. Он взял его в руки и уже в который раз с удовольствием прочитал монограмму фюрера, который благодарил его за отличную работу. Шенгард закрыл глаза и предался воспоминаниям, однако резкий звонок телефона, стоявшего на столе, вернул его к действительности. Полковник снял трубку и, услышав голос адмирала Канариса, автоматически поднялся из кресла и встал по стойке смирно. Несмотря на старую дружбу, которая связывала их долгие годы, полковник всегда считал его величайшим разведчиком современности. Перебросившись с ним любезностями, он начал докладывать адмиралу последние новости. Как он и предполагал, шефа заинтересовала последняя информация Пиона.

– Что вы думаете по данной информации? – с интересом спросил он у полковника. – Вам не кажется, полковник, что агент гонит нам дезинформацию? Уж больно все складно, что не верится.

– Господин адмирал, мной принято решение по организации перепроверки всех этих данных. Я через три дня направляю туда контролера, который должен пройти по всей цепочке, не обнаруживая себя.

Канарис на минуту задумался. Полковник хорошо слышал в телефонной трубке, как глубоко дышит его шеф. Наконец адмирал произнес:

– Я согласен с вашим решением, Карл. Нужно тщательно перепроверить работу Пиона. Скажите мне, как идут дела по «Эшелону», что нового? Что я могу доложить фюреру?

– Адмирал, о конкретных сроках проведения этой операции будет принято решение лишь после возвращения контролера.

На том конце провода снова повисло молчание.

– Удачи вам, Карл.

Шенгард хотел поблагодарить адмирала за доверие, оказанное ему, но не успел, тот положил трубку.

***