пять, – сделал контрпредложение мальчик.

– Сто сорок.

– Сто и это моё последнее предложение, – вздохнул Эйрих, вчитываясь в содержимое первого пергамента. – Я понимаю твоё желание хорошо заработать, но надо знать меру.

Эйрих знал, что никогда не станет врачевателем, но был решительно готов читать всё, что имеет даже крошечный шанс оказаться полезным. Знания не отягощают торбу, а ты никогда не знаешь, когда и как они могут пригодиться.

– Хм… – задумчиво почесал подбородок книготорговец. – Ладно, сто силикв.

– Эрелиева, докажи мне, что я не зря трачу время на твоё обучение, – произнёс Эйрих.

Сестрёнка открыла торбу и начала старательно отсчитывать монеты. Когда она закончила, Эйрих пробежался по расставленным по столу серебряным монетам и удовлетворённо кивнул.

– Молодец, – похвалил он её.

– Есть ещё «Пуниец» Плавта, – заговорил торговец, после того как упаковал пергаменты в тряпку. – Великолепная комедия о…

– Поэмы и комедии меня не интересуют, – покачал головой Эйрих. – Есть ли у тебя что-то по военному делу, по истории Рима, может, искусство осады?

– Полиен, «Стратегемы», – уверенно ответил Борисфен. – Все восемь книг, триста двадцать силикв – торговаться не буду, но могу пожелать удачи в поисках полного собрания где-то ещё.

Константинополь – это столица, поэтому цены здесь необоснованно выше, чем в провинциальных городах.

– Ладно, тогда воспользуюсь твоим пожеланием и поищу полное собрание где-то ещё… – произнёс Эйрих, направляясь к выходу.

– Двести семьдесят! – догнал его выкрик торговца.

Нельзя забывать, что времена нынче тяжёлые и в городе развернулся настоящий голод.

– Двести силикв и ни монетой больше, – сказал Эйрих.

– Сделка, – вздохнул торговец.

Он и так неплохо нагревается на эйриховской тяге к знаниям, поэтому внакладе от торга не останется, а у Эйриха не так много денег, чтобы разбрасываться ими направо и налево.

– Ещё что-то? – спросил торговец, с трудом скрывая довольство от пересчёта переданных Эрелиевой монет.

– Есть труды об ораторском искусстве? – поинтересовался Эйрих.

– У меня ничего подобного нет, – с сожалением произнёс Борисфен, а затем заулыбался, – но я знаю человека, который имеет почти половину томов труда Марка Фабия Квинтилиана – «О воспитании оратора». Он не торгует, поэтому можешь даже не рассчитывать на то, чтобы поискать по лавкам. Продам тебе сведения о нём за десять силикв.

Торгаш точно сумел считать живейшую заинтересованность Эйриха в трудах об ораторском искусстве, поэтому выстроил свою аргументацию так, будто бы нет другого выхода, кроме как заплатить за информацию. И Эйрих заплатит.

– Его дом находится рядом с церковью Святой Ирины, что на первом холме, – сообщил довольный книготорговец, принимая монеты. – Спрашивай Арсакиоса, друга безвременно почившего Иоанна Златоуста, царствие ему небесное…

Грек перекрестился и прошептал короткую молитву.

– Благодарю, прощай, – коротко произнёс Эйрих и направился на выход.

Ценнейшие пергаменты были помещены в торбу Альвомира, до этого ожидавшего на улице – гигант подкармливал куском хлеба некую тощую шавку, которую даже на мясо не пустить, настолько она исхудала. Чёрная с белыми пятнами псина пожирала подкидываемые кусочки хлеба, возбуждённо размахивая хвостом. Альвомир же довольно хохотал, отламывая всё новые и новые кусочки от круглой булки. За этим наблюдала пара малолетних оборванцев, выглядывающих из-за угла здания.

– Вы, двое! – позвал их Эйрих. – Идите сюда!

Один из них тут же сорвался в бег, а второй задержался в неуверенности. Эйрих говорил громко, но в его голосе не было угрозы. В конце концов, решив что-то для себя, оборванец подошёл поближе, но сохраняя безопасную дистанцию.

Псина, судя по всему, была знакома с этим оборвышем и расценивала его как конкурента за еду. Проглотив кусок, она резко развернулась к мальчугану и грозно зарычала.

– Купи себе и своему другу хлеба, – велел Эйрих и бросил оборванцу целую силикву. – И не говори потом никому, что в Константинополе нет щедрых людей.

– Спасибо, господин! – поймал тот монету. – Храни вас Господь!

– Беги уже, – отмахнулся Эйрих.

Оборванец скрылся за углом.

Дальше они покинули форум Константина и пошли по Месе, к церкви Святой Ирины. Было непонятно, за что именно Ирину назначили святой, но Эйрих решил, что просто так и кого попало канонизировать не будут, поэтому, когда они пришли к храму, он благочестиво перекрестился и поцеловал нательный крест.

– Где мне найти дом Арсакиоса, друга безвременно почившего Иоанна Златоуста? – спросил Эйрих у просящего милостыню старика. – Царствие ему, Иоанну Златоусту, небесное, разумеется.

Старик не отвечал, держа руку протянутой. Эйрих понял всё правильно и положил на руку четверть силиквы. Бронзой одарять тут не принято, не столичный уровень, поэтому приходилось расставаться с серебром…

– Вон та инсула, что у тебя за спиной, – произнёс старик. – Скорее всего, заседает у Павла в таберне.

– Благодарю, – кивнул ему Эйрих.

– Бог в помощь, – ответил старик и резко потерял к нему всякий интерес.

– Идём, – сказал Эйрих своим спутникам.

Таберна Павла была почти что пуста, из восьми столов занято было лишь два.

– Кушать, деда? – унюхал запах еды Альвомир.

– И кушать тоже, – усмехнулся Эйрих. – Заходим.

Заняв пустующий стол, они дождались молодого светловолосого парня в фартуке и дали заказ на шесть порций мясной похлёбки. Через два стола сидела группа каких-то варваров, заинтересованно посмотревших на них.

– Подскажи мне, уважаемый, – обратился Эйрих к парню. – Где мне найти Арсакиоса, друга Иоанна Златоуста, безвременно почившего. Царствие ему небесное, Иоанну.

– Да вон он, – указал парень на конце зала, где сидели трое благообразного вида мужчин, одетых в белоснежные тоги. – Сидит рядом с Калистом. Заказ будет готов совсем скоро, прошу подождать.

В принесённой похлёбке было мало мяса, зато плавали хлеб и морковь с тыквой. Дорого, но относительно сытно. Вдобавок было неплохое вино.

– А ты, видать, тот самый Эйрих Щедрый, да? – подошёл к столу один из варваров.

Неопрятный, в кожаных штанах и льняной тунике, но со спатой на поясе – значит, свободный и, скорее всего, воин. Держит руку близко к мечу, что не делают люди с мирными намерениями.

– Я, – ответил Эйрих. – С кем говорю?

– Трасамунд, сын Дагоберта, – представился варвар. – Беру род из тубантов. Слышал о таких?

– Не слышал, – признался Эйрих.

– Услышишь ещё, – пообещал Трасамунд.

– Чего подошёл-то? – поинтересовался Эйрих.

– Познакомиться с нашей новой знаменитостью, – усмехнулся тубант. – Вижу, слухи не врут: у тебя ещё сопли под носом не высохли.

– Ты хочешь испытать себя в поединке? – напрямик спросил его Эйрих. – Просто скажи «да» или «нет».

– А если да? – с вызовом спросил Трасамунд.

– Альвомир, – произнёс Эйрих.

Гигант встал с лавки и подошёл поближе к Трасамунду. Тубант напрягся и невольно отступил на шаг. Но затем он взял себя в руки и вернулся на прежнее место.

– Я твою мамку за деревню в лес сводил и там на уд свой насадил, –