как dayi mieqin, или уничтожение своих родственников как акт праведности. По данным гонконгского политического ежемесячника Front Line, который первым сообщил об этом случае, Си лично проинформировал Постоянный комитет Политбюро об аресте Чая всего через день или два после того, как ККДИ объявил об официальном расследовании в отношении Чжоу Юнкана. Главный редактор Front Line Лау Тат-Ман позже сказал мне, что журнал был проинформирован просиньским князьком, который представил арест как пример благородного характера Си. Китайские власти никогда публично не признавали дело Чая, хотя партийные инсайдеры и соратники говорят, что он оставался под стражей в течение некоторого времени, а затем вновь появился в Австралии в конце 2015 года.

В то время как государственные СМИ рассказывали об уничтожении тигров Си, он избегал массовых нападок на "красные кровные линии" Китая, революционные семьи, связанные с прибыльными секторами государственной промышленности и частного бизнеса. Си все еще нуждался в поддержке партийной элиты, и попытки расследовать деятельность "красных аристократов" натолкнулись бы на непреодолимый отпор, говорит Десмонд Шум, бывший пекинский инвестор, который когда-то вел дела с членами элитных политических кланов. "Семьи с красной родословной неприкасаемы", - говорит он. «Это все равно, что быть человеком в мафии».

Такие холодные расчеты побуждают комиссии по проверке дисциплины на всех уровнях. Например, окружные органы с ограниченными ресурсами могут подумать, стоит ли нести расходы на расследование, которые намного превышают стоимость имущества, которое может быть изъято у подозреваемого. Политика, прежде всего, является решающим фактором. Как рассказал исследователям заместитель начальника одного окружного дисциплинарного ведомства, на инспекторов оказывается давление с целью соблюдения квот на количество должностных лиц, в отношении которых они должны провести расследование. Превышение квоты может создать впечатление, что округ страдает от серьезной коррупции, в то время как значительное ее недовыполнение может навести на мысль, что местные следователи неэффективны, сказал заместитель начальника. «Поэтому для определения того, кто должен стать объектом расследования, необходим процесс рационального расчета: их не может быть слишком много или слишком мало».

Си тоже приходится балансировать. Хотя его кампания пользуется популярностью у многих простых китайцев, постоянные разоблачения коррупции на высшем уровне могут подорвать эту доброжелательность. "Чем больше коррупции вскрывает кампания, тем больше она подавляет поддержку режима гражданами", - пишут гарвардский политолог Юхуа Ванг и профессор Университета Джорджа Вашингтона Брюс Диксон.

Страх, который Си внушал внутри партии, также стал изнуряющим. Некоторые чиновники предпочитали медлить, опасаясь, что могут принять решение, которое в итоге поставит их под угрозу расследования. Другие искали безопасности, участвуя в том, что ученые называют "тошнотворными проявлениями преданности" своему верховному лидеру. Для Си это всепроникающее чувство страха является одновременно благом и бедой. Лидер, которого боятся, часто бывает сильным. Но слишком сильный страх может парализовать бюрократию. И кампания Си докажет, что и то, и другое может быть правдой одновременно.

 

Партия руководит всем

Когда Коммунистическая партия пересмотрела свои дисциплинарные правила в октябре 2015 года, проницательные аналитики обратили внимание на новое мощное положение. В нем говорилось, что члены партии будут наказаны, если они "безответственно обсуждают политику центра партии" и наносят ущерб «централизованному единству партии». В то время официальные лица дали мало подсказок о том, что означает новое правило, но масштаб его власти стал очевиден.

В течение нескольких недель партия уволила главного редактора официальной газеты в северо-западном регионе Китая Синьцзян, заявив, что он безответственно обсуждал и противоречил официальной политике по борьбе с терроризмом и религиозным экстремизмом. Власти сняли одного из заместителей партийного секретаря Пекина два месяца спустя за проступки, включавшие безответственное обсуждение политики партии, а затем уволили губернатора юго-западной провинции Сычуань за нелояльность и нечестность по отношению к партии.

Чистки встревожили некоторых партийных инсайдеров, которые опасались, что Си подавляет инакомыслие, в то время как в элите кипит недовольство его антикоррупционной реформой и управлением замедляющейся экономикой Китая. Чиновники CCDI вскоре подтвердили эти опасения, заявив, что новое правило против "безответственных дискуссий" было призвано наказать сотрудников, которые сеют смуту и раздор, подвергая сомнению указы Пекина. "Комиссии по проверке дисциплины являются политическими органами, - заявили в CCDI. Их основной обязанностью, пояснили в ведомстве, является «решительное отстаивание авторитета партийного центра и обеспечение тщательного исполнения правительственных постановлений».

CCDI быстро превращалась в идеологического инквизитора. Его инспекторы проникали в правительственные учреждения, государственные предприятия и университеты, чтобы провести "проверку политического здоровья" и наказать тех, кто отклонялся от директив Си. Дисциплинарные чиновники порицали некоторые из самых влиятельных учреждений Китая, от отдела партийной пропаганды до министерств финансов и общественной безопасности, за отсутствие политической лояльности и идеологического рвения. Репрессии приобрели почти ритуальный характер, поскольку чиновники, ставшие объектом репрессий, прибегали к угодливым демонстрациям покаяния. Например, в 2016 году, после того как инспекторы укорили власти портового города Тяньцзинь за неэффективное руководство и коррупцию, высшее должностное лицо муниципалитета пообещало безжалостные меры и потребовало, чтобы подчиненные поклялись в непоколебимой верности генсеку Си. "Лояльность, которая не является абсолютной, является абсолютной нелояльностью", - написал тогдашний глава партии Тяньцзиня Ли Хунчжун.

Коммунистические лидеры Китая, как и их имперские предшественники, долгое время боролись за установление контроля над обширными территориями страны и легионами функционеров, которые управляют от их имени. Партия не помогает себе, сохраняя ревнивую монополию на власть, подавляя попытки создания независимых институтов и верховенства закона. Не имея сдержек и противовесов, таких как демократические выборы и свободная пресса, местные чиновники могут обладать почти автократической властью над своими областями. Пекин потворствовал такой автономии в рамках экономических реформ Дэнга, который отказался от марксистской ортодоксии, поощрял прагматизм и привлек технократов к управлению экономическими и социальными делами. Центральные власти поощряли чиновников низшего звена тестировать политические идеи, которые могли быть внедрены на национальном уровне. Местные органы власти включились в жесточайшую конкуренцию, гоняясь за инвестициями и целевыми показателями роста, которые помогли бы чиновникам получить повышение и набить карманы.

Преимущества были ошеломляющими, равно как и подводные камни. Децентрализация эпохи Дэнга высвободила динамизм, который помог Китаю увеличить валовой внутренний продукт более чем в пятьдесят раз, с менее чем 150 миллиардов долларов в 1978 году до 8,2 триллиона долларов к 2012 году, и вывести из бедности более 600 миллионов человек. После того как в середине 1990-х годов Пекин изменил налоговую структуру, чтобы направить больше доходов непосредственно в центральное правительство, местные власти восполняли бюджетный дефицит все более хищническими методами, такими как экспроприация и продажа сельской земли, что разжигало общественные волнения. Экономика стала зависимой от модели роста, основанной на долгах и инвестициях, которая стимулировала непроизводительные расходы. По одной из