которого было поставлено под угрозу большинством испанского населения, они искали связей с завоёвывающей силой, от которой ждали особого участия в ответ на услуги, которые они готовы были предоставить. Как мы видим, это было типом политического устройства, на которое евреи постоянно полагались во время своего рассеяния, и теперь оказывалось, что оно имеет лучшие шансы продержаться. Между мусульманами и испанцами не было культурной или религиозной близости, как это было между римлянами и греками, или даже между вестготами и испано-римлянами. Более того, ислам находился в состоянии войны с христианством, и не было никаких признаков того, что исламская экспансия пойдет на спад. При этих обстоятельствах ожидание того, что мусульмане проявят благосклонность в ответ на дружеские инициативы евреев, выглядело достаточно реалистичным.

Реальность не оправдала этих надежд. Но всё же некоторые еврейские надежды исполнились. Учёные придерживаются различных мнений о положении евреев в мусульманской Испании в VIII–IX вв., и ввиду скудности, двусмысленности и односторонности доступных источников этот вопрос может так и остаться без окончательного ответа. Но теория ислама и его обычная практика, которые предоставляют всем немусульманам низший статус, не позволяли дать евреям полное равноправие, а дух доминирования, которым пропитаны все мусульманские группировки, укреплял эту тенденцию. Тем не менее представляется, что, в отличие от христиан, евреи знали, как завоевать доверие правителей, и, приспосабливаясь к наложенным на них ограничениям, они постепенно, терпением и послушанием, приобрели то, что не смогли приобрести своей первоначальной помощью. «Они связали свою судьбу с мусульманским доминированием, — пишет Аштор по поводу их тогдашней позиции, — и оставались верными этому во всех областях жизни»[169]. Затем он добавляет: «Само собой разумеется, что их лояльность снискала им немалую признательность (солидную меру признательности) королевского двора»[170]. Это последнее утверждение не является просто предположением, потому что (как многие думают) оно основательно поддерживается общим ходом еврейской истории в мусульманской Испании. На протяжении более двухсот лет мы не слышим еврейских жалоб на плохое обращение мусульман, и еврейская миграция в мусульманскую Испанию с Востока продолжается в течение этого периода[171]. В X в. евреи в мусульманской Испании достигли вершин административной пирамиды — всё это свидетельствует о том, что кое-что из еврейско-мусульманской дружбы, возникшей во время вторжения, удержалось и выразилось в более благосклонном отношении к евреям, чем к христианам. В любом случае, в первые полтора века мусульманского завоевания испанские христиане видели в испанских евреях верных друзей мусульманских владык, а отсюда — своих заклятых врагов, и это было ещё одним фактором, усилившим их вражду к евреям и решимость держать их за пределами своих границ.

Всё это, конечно, добавляет сложности к поставленному нами вопросу: что привело христианскую Испанию к изменению её отношения к евреям — от полного отторжения к частичному принятию при обстоятельствах, выступающих против такой перемены? Мы не можем усомниться в фактах: в какой-то момент, в то самое время, когда короли Астурии завязли в смертельной битве с маврами, христианская Испания начала менять свою еврейскую политику. Теперь мы попытаемся определить факторы, приведшие к такому повороту.

II

В 798 г. силы Карла Великого вторглись в северную Каталонию, положили конец мусульманской власти там и присоединили провинцию к владениям Карла. Галлы не впервые воевали с мусульманами в попытке держать их за Пиренеями, не было это и последней войной[172]. На протяжении большей части VIII в., когда королевство Астурия вело войну, чтобы отбросить мусульман к югу, правители Галлии прилагали усилия, чтобы достигнуть той же цели в их собственном королевстве. В своих битвах с мусульманами, которые хотя и были спорадическими, но заняли до своего завершения целое столетие, им удалось вытеснить мусульман из Галлии, сперва захватив Септиманию и её столицу (Нарбонну) и, наконец, основав Испанскую Марку — защитную франкскую зону к югу от Пиренеев, которая протянулась до средиземноморского побережья. Здесь Марка укрепилась в Барселоне, крайней южной точке галльского проникновения, которая была захвачена в 803 г.

Являя собой два полюса полукруга, выпячивавшегося в северо-западное Средиземноморье, Нарбонна и Барселона были главными достижениями каролингских королей в их южных владениях. Важность обоих мест для империи Карла значительно превосходила их военную ценность. Нарбонна стала играть ключевую роль в расширении экономических горизонтов империи и поэтому приобрела далекоидущее влияние на историю европейской цивилизации, а Барселона помогла ей выполнять эту роль, одновременно продвигая интересы христианской Испании. Оба города могли выполнять эти задачи во многом благодаря их еврейским общинам. Мы должны отметить эту их замечательную способность, если только хотим понять обсуждаемое нами развитие событий.

В этом нашем беглом обзоре испано-еврейской истории мы можем лишь вкратце коснуться этого момента. Но даже в этом случае мы обязаны обратить внимание читателя на некоторые обстоятельства тогдашней Европы — то, что неизбежно ведёт нас к теориям, развитым Анри Пиренном[173]. Несмотря на возражения, выдвинутые против этих теорий[174], трудно найти просчёты в их главных постулатах. Факты таковы, как указал Пиренн, что в течение VIII и IX вв. в западном Средиземноморском бассейне доминировали мусульмане благодаря их контролю над Северной Африкой и Испанией, а позже — над Сицилией и Тирренским морем. Вследствие этого он был закрыт для свободного христианского мореплавания, так что северные христианские порты Средиземноморья вскоре оказались по существу парализованными[175]. Торговля между Востоком и Западом почти прекратилась, и Европа очень скоро почувствовала катастрофические последствия. Застой её экономики оставил свои следы, в числе прочего, загнивающими городами, полуразрушенными дорогами и понижением уровня жизни. Оставался только один путь к спасению ситуации: раскрыть закупоренные артерии связей и позволить жизненному потоку торговли снова течь в запущенные европейские рынки. Но это означало необходимость прорыва мусульманской блокады, без наличия способного на это морского флота. Именно в этой, казалось бы, безвыходной ситуации евреи Нар-бонны и близлежащих общин вступили в игру и изменили положение.

Нарбонна, входившая в состав Вестготского государства, имела сильную еврейскую общину, важность которой была настолько велика, что даже в худшие моменты травли евреев вестготами она зачастую была свободна от крайних преследований, выпавших на долю остального испанского еврейства[176]. В 719 г. Нарбонна была захвачена арабами и, таким образом, снова стала частью Испании, на сей раз мусульманской. В последующие четыре десятилетия, до захвата Каролингами, Нарбонна лежала в конце дороги, по которой товары, приходящие с Востока через мусульманскую Испанию, могли достичь границы христианского Запада. Город, несомненно, выигрывал от этой ситуации, но галлы — относительно меньше. Не располагая достаточным торговым уровнем, галлы не могли принять такое большое количество товаров и мобилизовать соответствующий эквивалент для