* * *

…В тот день в отдел перспективного дизайна зачем-то заявился директор по инновационному развитию. Вообще-то в нормальных обстоятельствах такие важные начальники крупных корпораций до простых смертных не опускаются и по кабинетам рядовых сотрудников не бродят. А в «Танит-групп» с её строго регламентированной корпоративной этикой явление у рабочего места простого дизайнера «директора по» было сродни светопреставлению.

– Так, а вы у нас чем занимаетесь? – Софья немного удивилась его тону воспитательницы детского сада, которая всегда недовольна тобой ещё до того, как узнала, есть ли на то причины. А взглянув на бейджик, удивилась ещё больше – мужчина по всем признакам был очень молод, едва ли на год-два старше самой Сони, когда же он успел взлететь до такой высокой должности? Но его молодое лицо, несмотря на правильные черты, ужасно уродовали две вещи – длинные, очень тонкие губы, как у грубо сработанной куклы, которой рот прорезали неаккуратно и наспех и тяжелый взгляд.

Пока Софья, рассматривая его, замешкалась с ответом, кто-то из свиты услужливо ответил за неё:

– Это Софья, наш дизайнер.

Но ещё до того, как прозвучал конец этой фразы, «директор по» подхватил с Софьиного стола кипу эскизов и принялся быстро и крайне небрежно её просматривать. По правилам жанра – и так происходило со всеми предыдущими сотрудниками, попавшимися на его пути – он должен был, даже не досмотрев стопку до конца, выдернуть один какой-нибудь эскиз, припечатать его к столу прямо под носом у Софьи, и не глядя на неё ледяным голосом бросить: «Это абсолютно не годится, сейчас же переделывайте». И уйти. Но неожиданно для всей процессии он сбавил скорость и стал пристально вглядываться в рисунки. Все напряженно и с болезненным любопытством следили за его лицом. Сначала его выражение стало крайне недоуменным, словно он увидел нечто небывалое. По нему даже пробежало что-то вроде сомнения, словно он безуспешно силился вспомнить, как на это нужно реагировать. «Директор по» ничего не смыслил ни в дизайне, ни в живописи с рисунком, весь его культурный багаж был собран и упакован на одной-единственной экскурсии в Третьяковскую галерею в седьмом классе. Он ожидал увидеть эскизы таких игрушек, к которым он привык и которые для него составляли норму. Но увидел он нечто совершенно иное. И, несмотря на свою надменность, мгновение директор колебался. Видимо, вздрогнул какой-то участок души, хоть и погребенный под мертвечиной, но чудом живой. Но «директор по» моментально опомнился.

– Что это такое?! – он припечатал рисунок к столу и, тыча в него пальцем, уставился на Софью, – а?!

– Эскизы будущих игрушек, – растерянно ответила Софья, ещё не понимающая что происходит.

– Игрушек??!! Ты что, ненормальная?! Или ты просто рисовать не умеешь?! Кому нужны такие уроды?! – он потрясал стопкой эскизов, которая всё ещё была у него в руке.

– Я подумала, ведь игрушки – они должны развивать, прививать детям вкус, хотела найти какое-то новое решение… – в замешательстве начала Софья, но «директор по» повернулся к ней спиной и не слушал и не слышал её больше.

– Где начальник отдела?! – угрожающе спросил он.

Бледный, ссутулившийся мужчина отделился от кучки наблюдателей и затравлено посмотрел на директора. Соня уставилась на него с изумлением – ведь он решительный, энергичный, очень образованный человек с развитым вкусом, – во всяком случае, так Софья думала раньше, она была уверена, что он всегда будет на её стороне, тем более что он и прежде видел эти эскизы и знает, сам говорил ей, что они хорошие!

– Что у вас тут происходит?! Вы что, не следите, чем занимаются ваши подчиненные?! – продолжал директор угрожающе, – Почему в отделе работает неквалифицированный, бездарный сотрудник?! – он швырнул эскизы обратно на стол, но они соскользнули с его гладкой, полированной поверхности и рассыпались по полу. Изящные, ловкие звери замерли на них, словно прислушиваясь и силясь постичь происходящее, не понимая, что это именно им выносят смертный приговор, – Чтобы завтра её здесь не было, – он ткнул в Софью, – а вы в этом месяце оштрафованы и лишаетесь квартальной премии. В течение двух недель отчеты о деятельности отдела будете подавать лично мне. Ещё один косяк – и будете на пару уродов в заплеванных переходах малевать, – И он направился к выходу, а следом за ним гуськом и, словно бы стараясь остаться незаметной, двинулась «свита». Рядом с Софьиным столом остался один начальник отдела. Вообще-то, он с самого начала интуитивно чувствовал, что Сонины эксперименты кончатся для него плохо. Но рационально обосновать, почему Софью необходимо одернуть, он так и не смог. Ведь нигде на записано, что игрушки должны выглядеть определенным образом. Никто не запрещал ему экспериментировать со стилем, предлагать новые дизайнерские решения. Напротив, официально, на словах это как будто приветствовалось. Нет также никаких данных в пользу того, что игрушки, произведенные по Сониным эскизам, будут хуже продаваться. Когда Соня впервые принесла ему новые работы, ему и вправду показалось, что они интересные. К тому же, обосновывая новый стиль своих зверей она была так убедительна… И он решил рискнуть.

Он мельком, смущенно глянул на Софью, перевел взгляд на пол и произнес тихо и бесцветно:

– Собери эскизы. И куклу свою забрать не забудь.

Куклу Софья подарила всему коллективу на день рождения отдела три месяца назад. Это был художник в длинном-предлинном цветастом шарфе, широком плаще, малиновых ботинках, с кисточкой за ухом и ящичком красок в руке. Он сразу был признан типичным представителем и символом отдела. Она тогда ещё спросила: «Похож?». И начальник ответил ей: «Настоящий художник! А какие глаза – сразу виден уникальный взгляд на мир!».

* * *

А дальше потянулись мрачные, беспросветные дни. Сначала Софья, несмотря на многочисленные рассказы знакомых о том, что бывает с «увольненцами», была уверена, что быстро найдет работу. Ведь она не гонится за большой зарплатой, да и престижность фирмы её нисколько не волнует. Главное, чтобы по специальности и чтобы работа её приносила кому-то пользу. Пусть даже совсем немногочисленным и неведомым ей, таким далеким покупателям. Но очень скоро она убедилась, что всё не так просто. Более-менее крупные компании либо сразу отвечали на её резюме отказом, либо не реагировали на него вовсе, а в фирмах-крохотульках на три стула и один телефон не требовались промышленные дизайнеры.

Чем больше отказов она получала, тем более ужасной казалась ей история, произошедшая с ней в Танит-Групп. Что это за система, в которой твою судьбу может сломать чья-то секундная блажь? И что это за люди – такой симпатичный ей ранее начальник отдела и этот «директор по» и вся его молчаливо согласная свита? Ведь все они прекрасно понимали, что они губят ей жизнь, навсегда лишают её возможности заниматься любимым делом, тем, к чему у неё есть тяга и склонности.

Хотя отказы были всё-таки лучше гробового молчания, от которого и вовсе чувствуешь себя полным ничтожеством, прозрачной бестелесной тенью, которая не стоит даже и секунды внимания, даже одного клика по кнопке «отказать».