В прихожей я подошла к зеркалу, рассматривая свою новую прическу. Куча рваных прядей, их все теперь и в хвост или косичку не собрать. Что-то в моем образе было неуловимо знакомое, только память никак не могла выловить нужное воспоминание.

Андрей достал из шкафа новое оранжевое пальто и зеленый шарфик. Помог мне надеть его и отошел, оценивающе разглядывая меня.

– А знаешь, неплохо! – пробормотал он.

Мы вышли из дома, дворничиха тетя Маша меня даже не узнала, прошла мимо, ворча:

– Водит, водит, дочери бы постыдился.

– Тетя Маша, это же я! – крикнула ей.

Женщина обернулась и радостно воскликнула:

– Не признала! Шикарно выглядишь!

Уже в машине я наконец поняла, что в моей прическе до боли знакомого. На приборной доске у отца валялся журнал с какой-то рыжеволосой моделью, подстриженной точь-в-точь, как я. Вернее, это я – как она благодаря Андрею.

Пока мы ехали, я через силу выпила йогурт. Нервы были на пределе. Назад пути нет! Или есть? Если я проверну то, что собираюсь, я не просто удостоюсь Кириной ненависти, я буду купаться в ней – в ненависти, точно в бассейне. Потому что ненавидеть меня будет не одна Кира. Ну и пусть!

За раздумьями я не сразу заметила, как Андрей остановил машину рядом со школой. Я уже хотела выйти, когда он спохватился:

– Совсем забыл.

Он достал из бардачка коробочку. Но я сразу ее оттолкнула.

– Я не возьму.

Он сам открыл коробочку и протянул мне золотые часы.

– Бери.

– Ты хоть понимаешь, куда я иду?

– Понимаю. – Он взял мою руку и застегнул на них часы. – Если тебя обворуют или какие-то твои вещи испортят, мы подадим на школу в суд.

– Делать тебе больше нечего, как только судиться со школой.

– До этого не дойдет. Никто не станет избивать девочку в платье за… не важно сколько и в золотых часах. Жаль, у тебя не проколоты уши. Впрочем, можешь сказать, что серьги носишь в местах поинтереснее!

– Но это неправда!

– Кому интересна правда? Будешь вести себя скромно и не позволять парням лишнего, никто не узнает.

Я покорно кивнула.

– А с чего во мне такие перемены, как это объяснить?

– Скажи, пишешь статью.

– Какую еще статью?

– «Поведенческие особенности стай в образовательных учреждениях».

– Но я не пишу статьи!

– Об этом никто не знает.

– Но с меня не слезут, пока я не покажу статью.

– Скажи, сдала редактору.

– Какому редактору?

– Журнала.

Кажется, у него находились ответы на все вопросы.

Но я все еще не была убеждена.

– Прекрасно. Но через месяц, через два меня спросят, и где статья?

– Напечатаем что-нибудь в какой-нибудь «Мурзилке». Не беспокойся.

Я вылезла из машины и направилась к школе. Каждый мой шаг сопровождался гулким ударом трусливого сердца. О как оно боялось, просто тряслось в ужасе от задуманного. Я не интриганка, строить козни для меня в новинку.

У школы никто не стоял, я опаздывала. Но мне это было на руку. Я не стала переодевать сменку, тут вообще это не было принято, как я успела заметить. Оставила пальто в гардеробе, а когда прозвенел звонок, подождала, пока в коридорах стихнут последние звуки бегущих на урок ног, и достала из сумки стопку листов с отсканированным дневником Киры. Каждый экземпляр был скреплен скрепкой.

Затем я прошлась по всей школе и на скамейках, на диванах, на столиках, и где только можно оставила распечатанные экземпляры дневника.

В какой-то миг, обернувшись на коридор с заботливо оставленными на диванах листами, я по-настоящему испугалась. У меня перехватило дыхание и сердце заколотилось так сильно, что в ушах зазвенело.

Но я убедила себя, что ребята этой школы должны знать, кому безропотно преклоняются. Кира давно заслужила полного и сокрушительного фиаско. Я достаточно долго терпела ее выходки.

Глубоко вздохнув, я пошла на урок. Извинилась перед учительницей и под удивленными взглядами одноклассников села на место.

– Преображение гадкого утенка, – фыркнула Яна, одетая в серый офисный костюм и белую блузку.

Кира дунула на челку и, взглянув на меня, прищурила глаза:

– Как интересно. А ты, оказывается, умеешь одеваться. Чего же раньше ходила как чума?

Я как можно пренебрежительнее дернула плечом.

– Эксперимент. Писала статью.

– О чем это ты? – нахмурилась Кира.

– «Поведенческие особенности стай в образовательных учреждениях», – выдала я придуманную отцом тему, – ты, твои стервятники и вся эта школа стала отличным материалом!

– Девочки! – строго воскликнула учительница. – Я вам не мешаю?

– В данный момент или вообще? – вызывающе спросила я.

Учительница остолбенело уставилась на меня. В глубине души я сгорала от стыда, но внешне я осталась скучающе-надменной. Новый образ, что поделать!

Я уселась на свое место, учительница, покачав головой, продолжила урок.

По классу пронесся шепоток, многие смотрели на меня с любопытством. А Кира вообще не сводила с меня глаз.

У меня же на душе остался неприятный осадок после моей грубости. Я ненавижу хамить людям и не делаю этого, или правильнее – не делала. Но желание выжить в этой школе не оставляет мне выбора. Или я вру себе? И выбор есть? Не знаю. Или я снова вру себе и все я знаю, просто ищу себе оправдание.

Мне было стыдно не только перед учительницей, я испытывала стыд и страх за листы с отсканированным сокровенным дневником, благодаря мне растиражированным по всей школе.

Я не слушала учительницу, я считала минуты до звонка. Конечно, была возможность выйти в туалет, пробежать по школе и собрать листы, но я была уверена, что кто-то распечатки уже нашел и читает. Поздно было поворачивать назад.

Прозвенел звонок, а я так и осталась неподвижно сидеть за партой.

Кто-то прошел мимо, обронив:

– Картье, клевые часики! Это ведь модель «Tank Anglaise»!

Донесся шепот:

– Какие перемены! Одежду из секонд-хенда она сменила на дизайнерские шмотки, недурно.

– А кто у нее родители?

Я не стала дальше слушать, поднялась, скинула тетрадки и ручки в сумку. На выходе дорогу мне преградила Кира. Яна держалась чуть в стороне.

– Думаешь, если нацепила это все, крутая те-перь?

– А ты хочешь проверить? – внутри вся дрожа, как можно спокойнее спросила я.