дворе Сильвестр потерял было беглеца, но, посветив фонариком, заметил на булыжниках капли крови. Они привели к дому Артура Миллера, с кем Вести играл когда-то в детстве в сыщиков и воров и чей отец тоже был убит на войне.

Фельд сменил диск автомата и позвонил, прижимаясь к стене. В глубине дома раздались шаги, щелкнул замок, звякнула откинутая цепочка, и… дальше Сильвестр не стал ждать. Плечом шибанул дверь, ворвался в прихожую, освещенную свечой, и защелкнул наручники на тонких запястьях Артура.

Если бы презрительный взгляд убивал, Сильвестр точно рухнул бы на пол. Тяжело дышащий, в заляпанных грязью ботинках, Фельд был просто неуместен среди старинных гобеленов, рядом с фигурой в рыцарских доспехах, стоящей в углу.

Той же ночью за Сильвестром прислали машину из управления столичной полиции, вернули погоны и должность, и несколько дней спустя он затребовал протоколы допроса Артура Миллера. Фельд не мог понять, что подтолкнуло стрелять в людей выпускника университета, чем обидела его народная власть, давшая образование и спокойную работу в краеведческом музее?

В материалах уголовного дела, законченного производством и переданного прокуратурой в суд, Фельд не отыскал ответа на свои вопросы. Миллер клялся покойными родителями, что ни в чем не виноват. Но кто бы ему поверил? Преступивший закон и порядок, он был чужой — кукушонок, которого во избежание новых бед следовало изъять из гнезда и поместить за железную решетку.

Дверь тюрьмы раскрылась перед Артуром Миллером через несколько долгих лет, хотя он не раз посылал апелляции. Сыгравший решающую роль в ходе следствия паренек из рабочей милиции успел занять ответственный пост в министерстве внутренних дел. Поэтому, видимо, в пересмотре дела отказывали. Звали того шустрого малыша, впоследствии заместителя министра внутренних дел, необычно — Конрад Лейла. В прежние времена, называя себя учеником Сильвестра, он, однако, не задумался поставить свою подпись на заключении аттестационного комитета, лишившего подполковника Фельда пенсии.

Догорела папироса. Сильвестр придвинул начатый и недовершенный рапорт. На свой страх и риск, начиная распутывать клубок, всего за сутки сплетшийся вокруг аэродрома, он решил сжечь мосты, которые связывали его с вертолетной частью. Друзья заподозрят в малодушии, зато враги не упрекнут в корысти.

Сильвестр завершил рапорт магической формулировкой: «прошу уволить по собственному желанию» и размашисто подписался.

— Ку-ку, старый дурень, — послышалось Сильвестру. — Ку-ку, ку-ку. Кого и чем ты хочешь удивить? На что купишь табак, молоко и пульки для своего пистолета?

Сильвестр отмахнулся от практичной шварцвальдской кукушки, возвестившей второй час ночи. Он сидел у кухонного стола, глядя в окно, словно там надеялся найти разгадку старой тайны. Не верилось, будто Артур — преступник, хотя все факты говорили об этом.

Ночь надежно хранит свои секреты.

26. Кофе по-восточному

Лицо женщины скрывал настоящий чачван — густая сетка, сплетенная из конских волос. Ржанков не видел ее лица, но и без того было на что поглядеть. Под серебряный звон мониста, плавно перекатывая бедра в прозрачных шароварах, смуглотелая женщина приближалась к его столу, и Ржанков не выполнил настойчиво повторенную просьбу поднять руки вверх. Да ну их всех к дьяволу, когда на расстоянии нескольких шагов упруго колышутся тяжелые груди. Венчающие их щедрое великолепие медные наконечники хищно заострены, рыскают по курсу, словно самонаводящиеся ракеты с тепловыми головками. Есть захват: в «вилке» оказался русский полковник, сидящий с прямой спиной, точно аршин проглотил или приглашен на партбюро.

В полной мере насладиться завлекательным зрелищем мешал Ржанкову уставленный между лопаток твердый предмет, который мог оказаться стволом, но, скорее всего, был просто пальцем жизнерадостного шутника.

— Конрад, — сказал Ржанков, — брось валять дурака. Палец сломаешь.

За спиной раздался смешок, Конрад Лейла собственной персоной плюхнулся на незанятый стул.

— Как ты догадался? — В его голосе было разочарование. — Узнал Монику по голосу?

— Так это Моника мне звонила? Передай привет и скажи, что обманывать нехорошо. Нет, я не узнал ее. Но в отделе сменили телефон, а визитную карточку с новым номером я успел дать только тебе. Вообще-то я удивлен, Конрад. К чему нам подобные аттракционы на старости лет?

В разноцветных лучах прожектора, веером расходившихся из центра зала, плыли смуглотелые красавицы, словно вышедшие из юношеских снов или сказок «1001 ночь».

Началось эротическое шоу, замаскированное в программе ресторана «Ширали» под «Кофе по-восточному».

— А кофе так и не дадут? — поинтересовался Ржанков, для которого пошла вторая ночь без сна.

— Дорогой Геннадий Николаевич, я помню все свои долги. Утром не смог угостить тебя божественным напитком, поэтому пригласил сюда.

— Если только поэтому…

— Не только, — ответил Лейла. — Мою группу нарекли «Акция-2». Почему «два», как ты думаешь?

— Наверное, есть и «Акция-1», — предположил Ржанков, невольно поглядывая на сидящих за соседними столиками. Теперь перед каждым из них кружилась своя персональная баядерка. Кружилась и кружила бедрами, животом, грудью.

— Не волнуйся, здесь все чисто, — сказал Лейла. — Короче, в управлении общественной безопасности ребяткам тоже надо чем-то заниматься, а у меня нет желания писать им докладные после каждой встречи с тобой. Поэтому мы здесь.

— Что, — поднял бровь Ржанков, — дело дошло до такой стадии?

— А ты думал, я все шучу, — усмехнулся Лейла. — Нет, уважаемый коллега, мы уже не «братья по классу — братья по оружию». Кстати, заметь, я говорю тебе о том, что не подлежит разглашению. Что будешь пить?

— Кофе. Я за рулем.

— Я тоже, ну и что? — Лейла щелкнул пальцами, и тут же за спиной смуглотелой красотки вырос официант. — Два коньяка!

Конрад поднял бокал, секунду задумчиво смотрел на янтарную жидкость, разом выпил. Ржанков понял: не первый его глоток за сегодняшний вечер. Галстук сбит в сторону, пиджак с оттопыренной полой застегнут на одну пуговицу (и не лень ему таскать оружие с собой!), но это был обычный стиль Лейлы. Непривычной была тоска в восточных глазах полковника полиции. Такую тоску не залить коньяком.

— Твое здоровье! — Лейла опрокинул и предназначавшийся Ржанкову бокал. — Хотя для тебя важнее, чтобы была здорова эта девушка из Охотничьей Деревни. Для вас для всех. Нет?

— Да, — согласился Ржанков. — Насколько мне известно, опасности для жизни и здоровья нет. А что дала экспертиза «Последнего предупреждения»?

— Не спеши. Понимаешь, все переменилось с утра. Общественное мнение не на вашей стороне. Ты читал вечерний выпуск «Завтрашнего дня»? Все изображено так, будто русские вертолеты стаями кружат в окрестностях городка, лишь бы подстрелить невинного агнца. Даже приплетена сказка о драконе. Ну, знаешь, ему отдают на заклание самую красивую местную девушку. Эта Ева Миллер действительно премилая куколка.

Ржанков кивнул. Все время Лейла говорил, не отрывая глаз от скатерти, по белому крахмалу которой бежали разноцветные