ли стариковское дело? В конце концов Сильвестр и так многое положил на алтарь дружбы с русским народом, и не стоит быть святее самого папы римского.

Так Сильвестр думал ночью. А с первым утренним лучом пришла ясность. Если сейчас уйти в сторону, надо заодно признать глупым решение не расставаться с партийным билетом, стоившее Сильвестру службы и пенсии. В таком случае смешным и нелепым донкихотством было и его выступление на партактиве тридцать с лишком лет назад. Все это звенья одной цепочки, и, если напоследок дать слабину, жизнь окажется бессмысленной, распадется на куски, как гипсовая фигура.

Подполковник в отставке Фельд не жалел о прожитых годах, верил в идею социализма и не верил в благородство богатых, которые якобы поделятся с бедными. Поделятся? Держи карман шире, пусть эти утопические идейки проповедуют прихлебатели вроде Дембински.

При мысли о Петере кофе показался безвкусным. Вчерашняя выволочка, наверное, была чересчур суровой. Парень только и умеет кропать в свою газетку, а жить и пить ему на что-то надо.

Заканчивая завтрак, Сильвестр решил заключить с журналистом мирное соглашение. И заодно с его соседом — Артуром Миллером, антикваром и бывшим политзаключенным.

Миллер! Да, тут все будет посложнее. Много лет прожив в маленьком городке, Артур и Сильвестр не обмолвились ни словом и даже пивнушки посещали разные. Тень роковой ночи стояла между ними, хотя, скажем, Ева не без причины называла Сильвестра крестным. Жизнь закручивает сюжеты замысловатее книжных.

А время торопит, время не ждет, как ни оттягивай сборы.

В старый кожаный портфель Сильвестр уложил: рапорт на имя подполковника Бокая в пластиковой папочке, конверт с текстом ультиматума, толстый блокнот, бутерброды в жестяной бутерброднице и термос с холодным чаем. Затянув ремни, он поместил портфель в сетку велосипедного багажника. Велосипед был пограничной модели с тремя скоростями, толстыми шинами и прямым удобным рулем, подаренный Фельду на заставе. В погранвойсках пока уважали ветеранов.

Фельд защемил брючину зажимом. Сегодня лучше бы выгнать за ворота «москвич» — много дел, да и жара чувствуется уже с утра. Но литр бензина дороже литра вина, а посему…

Подполковник Вадим Бокай сидел в своем кабинете, наглаженный и невеселый. Сразу видно: готовится к встрече начальства, с раздражением оглядывая стены, в которых не любил засиживаться. Если хочешь успешно решить личный вопрос, лучше лови командира полка по дороге к тренажерному корпусу или в классе предполетных указаний, но Фельду не приходилось выбирать. Он положил заготовленный рапорт на полированную столешницу и отступил на шаг.

Бокай достал ручку, готовый расписаться, не читая:

— Садитесь, Сильвестр Иоганович, рад видеть, сейчас минералочки, а то жара, как в Афгане. Кончился ваш отпуск?

— Нет, — ухмыльнулся Сильвестр нерадостно, — только сейчас и начнется.

— Пожалуйста, пожалуйста. — Бокай вытащил из холодильника бутылку «Нарзана», звякнул стаканами, вернулся к столу: — Где тут черкнуть. Можете еще отдохнуть неделю-две. Да?

— Прочитай, командир, — попросил Сильвестр, — там все написано.

Шипела в стаканах минеральная вода, пуская пузырьки. Бокай прочитал рапорт, поднял глаза от бумаги:

— Что-то не так, дядя Вести? Кто вас обидел? Почему уходите?

— Долго объяснять, командир. Только не подумай, что Сильвестр Фельд испугался крикунов. Просто пришла пора внуков нянчить, — сказал Сильвестр похожую на истину полуправду, ибо внучка действительно должна была приехать со дня на день. — Можно получить расчет?

Бокай прошелся по кабинету. Ему было тесно в четырех стенах и узковатом кителе. Жаль расставаться с Фельдом — дельным, толковым мужиком, настоящим охотником — и совершенно не радует перспектива встречи с неким суперсыщиком, о которой предупредил по телефону полковник Ржанков.

— Уговаривать не буду, — вздохнул Бокай. — Знаю, не такой вы человек, дядя Вести, чтобы свои решения менять. Проводим вас по русскому обычаю, честь по чести. В половине шестого приходите в клуб.

— Не тот повод, чтобы праздновать, командир.

— Нет, Сильвестр Иоганович, я свои решения тоже не меняю, вы меня знаете. Просьбы есть ко мне лично?

— Две. Первая — оставить мне пропуск, привык к папиросам. А где я еще «Беломор» куплю?

— Вас в полку каждый солдат знает, — улыбнулся Бокай, — пропуск не спрашивают. Но — решено. Вторая?

— Где сейчас капитан Першилин? Поговорить бы надо, если можно.

Бокай снова стал скучным, как осенний день:

— Нельзя. На гауптвахте наш Костя. Вчера сам его туда отвез.

Сильвестр не удивился:

— А экипаж?

— Лейтенант Бородин и старший лейтенант Мельников, — громко сказал Бокай, нажав клавишу селектора, — к командиру полка!

— Их тоже… на «губу»?

— Нет, — пояснил Бокай, — они где-то в штабе. Пишут объяснительные. Ждем гостей из полиции. Уголовное дело возбудили против Першилина. Такие пироги…

— Кислые пироги, командир, — сказал Сильвестр. — Тем более надо поговорить с ребятами из экипажа. Но только не здесь, не в этих стенах, где они навытяжку будут стоять.

— Понимаю, — согласился подполковник Бокай.

Разговор с экипажем не снял ни одного вопросительного знака, а только добавил новые. Сильвестр и летчики устроились за столиком в офицерском кафе, необычно спозаранку открытом для ожидаемых гостей. Зайдут или нет в кафе под полосатый тент — вопрос второй. Главное, чтобы была у них такая возможность, если вдруг захочется. Да, много лет зная русских, отмечал Сильвестр и странную их особенность наводить «марафет», когда в том не было большой необходимости, назначать готовность к встрече за час до прибытия гостей.

«Ефрейторский зазор», перестраховка… Тем более непонятно, как Ева пробралась на полигон. Штурман Женя Мельников честным словом подтвердил: за секунду до пуска ракет у мишеней не было заметно ни одной живой души. Иначе руководитель полетов на полигоне просто не дал бы разрешения на огонь. Какая нечистая сила помогла девушке незамеченной забраться в автобус? Спросите это у нее, дядя Вести. Вообще у женщин голова — слабое место. Возможно, подруга решила малость порезвиться в укромном уголке с тем мотоциклистом, который крутился в округе. Да, я его приметил по блестящей каске, машина — зверь, сам парень — орел, такому любая не откажет.

В разговор вступил Бородин. Покраснев, он сказал, что девушка очень красивая и вовсе не такая, как говорит Мельников. Мельников тут же призвал Сильвестра в свидетели, что все они именно такие, принципиальной разницы нет. Сильвестр усмехнулся и заказал еще две бутылки пепси-колы.

Полученная информация стоила того! Блестящий шлем и мощный мотоцикл — с помощью подобных примет Фельд отыщет дружка Евы, если верно предположение Мельникова. А Сильвестр в этом почти не сомневался. Вчера по дороге в госпиталь он успел задать «крестнице» несколько вопросов. Ева отвечала сбивчиво, не смогла или не захотела объяснить, каким образом попала на полигон. Автобусы туда не ходят, зато на мотоцикле легко проскочить за