* * *

Кроме того, Гастелло совершенно не владел очень необходимым в российских условиях навыком – не умел заводить машину в сильный мороз. Поэтому, когда наступали морозы, он начинал нервничать и названивал Юре и другим водителям, начиная с ночи, чтобы получить ценный совет и как-нибудь все-таки завестись. Часов в двенадцать ночи ему еще терпеливо рассказывали о разных шоферских хитростях, например: «Сними аккумулятор и отнеси его домой, там поставь на батарею отопления, пусть согреется». Но известен случай, когда Юра, разбуженный четвертый раз за ночь, в ярости поехал к нему домой на такси, завел ему машину и велел до утра не выключать и сидеть в ней, чтобы не пришлось снова заводить.

Через некоторое время Гастелло привел к нам на работу своего соседа, тоже шофера, который, как ни удивительно, также не умел заводиться зимой. После длительных тренировок это у обоих стало все-таки иногда получаться, но вероятность успеха была примерно 50 %. Поэтому им обычно удавалось завестись по очереди – то одному, то другому. И они к этому вполне приспособились – тот, который завелся, каждый день тащил другого до самого офиса на буксире. А там неудачника уже заводили опытные механики. Их это вполне устраивало, но через некоторое время Гастелло стал приставать к Юре с просьбами купить им две рации.

– Зачем тебе, Гастелло, рации?

– Ну как же, одна мне, а другая моему соседу.

– Да зачем они вам?

– А когда я стану тащить его на буксире, я его буду по рации спрашивать: «Как твои дела?» А он мне будет отвечать: «Все нормально!»

* * *

Был еще один шофер, Коля, кажется, который, в отличие от всех остальных, совершенно не умел чинить свою машину, так что даже с малейшей мелочью типа отвинтившейся гайки обращался к нашим механикам. Это совершенно нетипично для российского водителя и считалось для него большим позором. Механики вообще считали Колю идиотом и саботажником, и однажды Юра стал свидетелем такой сцены. Старший механик Миша бегал вокруг Колиной «Газели» с увесистой железкой в руке, а Коля очень прытко подныривал под автомобиль то с одной, то с другой стороны, и Миша никак не мог его изловить. Оказывается, это было завершение практического урока по починке автомобилей, который Миша пытался ему преподать.

В конце концов Колю все-таки уволили после того, как он заколотил в гнездо молотком какую-то хрупкую автомобильную деталь, которая у него никак «не хотела вставать на место». Увидев такое варварство, Миша в очередной раз бросился учить его уму-разуму с помощью какого-то длинного металлического предмета. Коля выскочил из подвала, где все это произошло, и бросился наутек. Миша застыл на пороге в позе «юноши, играющего в свайку», прицелился и метнул свое оружие вслед Коле. Он сумел подсечь беглецу ноги, и тот рухнул на асфальт. От дальнейшей расправы беднягу спас выскочивший на шум Юра.

* * *

Еще во дворе дома жила бесхозная собака, которую стали подкармливать наши ребята. Подкармливали они ее в основном остатками от собственных обедов, и скоро собака получила кличку Насос за поразительную скорость, с которой умела втягивать в себя сосиски. Имя было дано после такой истории (рассказ Юры).

...

* * *

В нашем подвале через некоторое время появились даже два постоянных жильца – молдаване Валя и Иван. Они нанялись к нам работать. Валя была уборщицей и помощницей по всем хозяйственным делам, а Иван, ее муж, оказался вообще золотым человеком. Официально он числился грузчиком, но на самом деле был незаменимым и безотказным работником на все руки – и снег разгребал, и чинил что-то постоянно.

История их была такова. Они жили в Приднестровье, и их дом стоял прямо около моста через Днестр. Жили они себе и жили, дом хороший, сад большой, теплицы с помидорами, двое детей – девочка 13 лет и мальчик 5 лет, у Ивана была какая-то работа в тамошнем городишке. А потом начался вооруженный конфликт в Приднестровье, и пушку, которая стреляла по мосту, поставили прямо около их дома. С того берега тоже стреляла пушка, так что от дома вмиг остались одни обломки. «Я только документы успела схватить и детей и из дома выскочить», – говорила Валя. Детей они оставили где-то у родни, подались в Москву на заработки и попали к нам. Они работали почти круглые сутки, спали в подвале, чтобы не тратиться на наем жилья, а ели вообще не пойми что. Главная цель их была – во-первых, отсылать деньги родственникам, которые содержали их детей, и во-вторых, накопить денег на новое жилье. Мы все их очень жалели и любили и старались всячески помочь, потому что люди они были супертрудолюбивые, очень порядочные и дружелюбные. Наши женщины приносили им одежду, особенно для детей, иногда подбрасывали небольшие деньги, фирма (в моем лице) всегда старалась дать возможность дополнительно подработать.

И представьте, однажды мне приносят и кладут на стол официальное письмо, подписанное Директором нашего НИИ, в котором мне предписывается незамедлительно выселить «иностранцев, проживающих на территории Института»! Я даже не сразу поняла, о каких иностранцах идет речь. Потом, когда поняла, взбесилась. Подвал был юридически наш, а не Директора, и не его собачье дело было нам указывать, кому там жить. Я побежала выяснять отношения с психом Директором, но меня перехватил Замдиректора и объяснил, что приходил участковый и вымогал взятку за то, чтобы «не замечать» наших иностранцев, и следствием этого визита явилось возмутившее меня письмо. Замдиректора сказал, что надо быстро дать ему 200 долларов и все будет хорошо. Так оно и вышло – во всяком случае, я так и не увидела участкового и больше ни разу не слышала об этой проблеме.

Дальнейшая судьба наших молдаван, к счастью, сложилась очень удачно. Мы уже давно работали в другой компании, «Фармапомощь» успела обанкротиться, то есть это был, наверное, 2000 год, 5–6 лет спустя, как у меня вдруг зазвонил мобильный телефон.