Ближе к полудню в его дверь требовательно и протяжно постучали.

– Минуту! – откликнулся Решетов и, путаясь в одеяле, выпрыгнул из постели.

Он поспешно надел штаны и, пригладив волосы, приоткрыл дверь.

На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял Керт. Сергей обрадовался толстяку, словно старому родственнику:

– Проходи, Керт, не стесняйся. Что привело тебя ко мне в столь ранний час? Не хочешь ли вина?

– Если только самую малость… – робко ответил лучник. – Я пришел позвать тебя на похороны Ланго.

– Уже сегодня? – удивился Решетов, привыкший к земным обычаям.

– Да, – с превеликим удивлением ответил Керт. – Ведь если боги Зетро не встретят его до заката, танта воина будет обречена вечно скитаться вне священных чертогов.

– А-а, вот, значит, как? – Мотаясь по Земле, Сергей уже давно привык к различным религиозным обычаям тех или иных народов. Сам он, конечно, верил в Бога, который не раз «вытаскивал» его из различных передряг, но подобные ограничения во времени считал перебором, выдуманным исключительно людьми. – Понял тебя, считай, что через полчаса я уже готов. Вернее – два ката (вспомнил Решетов о временны́х мерах Лэйне). Керт согласно кивнул.

– Если есть желание, подожди меня тут. – В тоне Сергея слышался вопрос. – Керт снова кивнул, словно китайский болванчик.

– Ты дал обет молчания? – спросил Сергей и тут же пожалел о своем вопросе, потому что ему пришлось объяснять значение слова «обет».

Внимательно выслушав его, Керт с улыбкой покачал головой и медленно ответил:

– Понимаешь, в день похорон мы стараемся как можно меньше говорить, ведь танта умершего еще бродит среди нас и внимательно слушает наши разговоры.

– Ну и что с того? – искренне удивился Седой. – Ты что-то имеешь против Ланго?

– Нет, что ты! – испуганно замахал руками лучник. – Просто… так заведено, не знаю почему.

– Вот так всегда! – возмущенно ответил Седой. – Кто там у вас общается с богами Зетро?

– Алкады Зетро, – едва слышно ответил лучник.

– Алкады… – рассеянно повторил Решетов. – Кстати, напомнил! – Он схватил графин и плеснул в кубки себе и гостю. – Пойми меня правильно, Керт, не всегда то, что говорят люди, является велением богов. – Увидев испуганные глаза лучника, Седой понял, что чересчур болтлив сегодня, и поспешил исправиться: – Просто люди, даже приближенные к богам, способны на ошибки. Но, вообще, о чем это я? Философия – дело опасное, особенно в обществе, подобном вашему. Ритуал так ритуал, я не против! Веди меня.

Седой чокнулся с Кертом, наспех влил в себя содержимое кубка и только тут заметил заинтересованный огонек в глазах собеседника.

– Что? – переведя дух после выпитого, вопросил он.

– Так ты тоже не согласен с тем, что говорят жрецы? – несмело спросил Керт.

– Да слушай, мне глубоко наплевать, чем забивают вам головы жрецы! – Седой явно накручивал себя перед встречей с Витаро, поэтому никак не мог утихомириться.

Но лучник определенно не считал его слова обычной болтовней или даже ересью, хотя, если разобраться, именно ею он и воспринимал высказывания собеседника. Тщательно взвешивая свои слова, он произнес:

– Пойми, Сеургей, среди нас есть много несогласных с тем, что диктуют нам жрецы. Даже сам Витаро не раз выказывал неудовольствие по поводу их решений.

– Ну так смените их или отстраните. – Сергею на данный момент было глубоко наплевать на поведение местных сектантов.

– Ты высказываешь совершено радикальные мысли! – с восхищением молвил Керт. – И я не премину поделиться ими со своими собратьями.

Твердо взглянув лучнику в глаза, Решетов жестко произнес:

– Ты хороший парень, Керт, но не впутывай меня в ваши религиозные дрязги. У меня и без того проблем хватает. Можешь выдать эти радикальные мысли за свои. Все, я готов, идем!

Не имея траурного одеяния, Сергей накинул на себя обычную куртку из тонкой кожи.

Керт, все еще раздумывавший над словами собеседника, проводил Седого за пределы двора – туда, где на большом пустыре уже толпились все обитатели поместья. Собравшиеся проводить Ланго в последний путь невольно расступались перед человеком, повергшим мастера меча. Сергей уверенно следовал сквозь толпу к тому месту, где возлежал покойный. Кто-то бросал ему в спину недоброжелательные и даже враждебные взгляды, кто-то – уважительные. Те же, кто слышал его последний разговор с Витаро у тела умирающего Ланго, – даже слегка восхищенные. Но Решетову было сейчас абсолютно безразлично то, что о нем думают эти люди. Он шел попрощаться со своим учителем и взглянуть в глаза человеку, отчасти виновному в его гибели. Когда окружающие расступились, Сергей увидел тело покойного, возлежавшее на аккуратно выложенном помосте из дров. Тот, кто занимался подготовкой Ланго к похоронам, постарался на славу: не было заметно ни перерезанного горла, ни того благостного выражения лица, с которым отошел в мир иной мастер меча. Лицо великого бойца было строгим и суровым, как, впрочем, и подобает облику истинного воина. Не обращая внимания на реакцию стоящих рядом, Решетов взошел на помост и, склонившись над телом, прошептал: «Прощай, великий человек, прощай, брат…» Обоняние Сергея уловило непривычный запах. Взглянув на дрова, он понял, что они пропитаны не то маслом, не то чем-то подобным. Со скорбно опущенным взором Седой спустился с помоста и занял место в первом ряду людей, стоящих возле погребального костра. Выполнив свой горестный долг по отношению к покойному, Сергей осмотрелся: рядом стояли самые известные бойцы дома Витаро, плачущая навзрыд пожилая женщина (вероятно жена покойного), которую обнимал за плечи подросток лет четырнадцати. «Сын», – со скорбью в сердце догадался Седой. В нескольких шагах от себя он обнаружил лорета Байтрана – Мэйти, который бросил на Сергея косой неприязненный взгляд. Решетов посмотрел на него в ответ так, будто того не существовало вовсе, и отвернулся. По другую сторону помоста он разглядел Витаро и Милану. Лицо Легаты Отра было серо-зеленого цвета – вероятно, тяжелейшее похмелье едва позволяло ему держаться на ногах. Глаза хозяина дома опущены. Лишь раз он поднял их и то ли случайно, то ли намеренно посмотрел на Решетова. Твердо встретив этот взгляд, Сергей прочитал в очах Витаро столько боли, отчаянья и раскаянья, что вся ненависть, испытываемая им к этому человеку, мигом улетучилась. Седой хотел было ответить ему сочувствующим взглядом, но Витаро уже снова опустил свой взор.

Никто не произносил прощальных речей – то ли их уже успели сказать до прихода Сергея и Керта, то ли здесь это вообще было не принято. Из толпы медленно и торжественно вышел высокий, наголо обритый человек в золотистом плаще с широкими рукавами, несший горящий факел. «Жрец Зетро», – догадался Седой. Совершая загадочные пассы руками, человек обошел вокруг погребального костра и, остановившись напротив Витаро, протянул факел ему. Дрожащей рукой Легата Отра принял коптящий факел и, едва переставляя ноги, двинулся к помосту. Милана сделала было попытку помочь ему подняться по импровизированной лестнице, но он отстранил ее.