– Это – моя обязанность, – дрожащим голосом проронил он.

Тяжело и больно было смотреть, как совсем еще недавно пышущий здоровьем моложавый человек, буквально за месяц превратившийся в жалкого старика-пьяницу, преодолевал несколько невысоких ступеней. Казалось, еще шаг – и он сам упадет на последнее ложе былого соратника. Наконец он все-таки взошел на помост, покачиваясь, взглянул на своего лучшего воина в последний раз и, с натугой наклонившись, поднес факел к дровам. Те мгновенно занялись жарким бездымным пламенем, обнявшим и скрывшим от всех тело Ланго. Витаро с жалостью смотрел в глубины оранжево-алого огня, уносящего его друга в чертоги Зетро, и медленно двинулся к лестнице. Не успел он сделать и нескольких шагов, как в судорожном движении, громко вскрикнув, рухнул спиной в огонь. Неизвестно, что послужило тому причиной: то ли у Легаты от слабости подкосились ноги, то ли жрецы, готовившие погребальный костер, пролили там масло. Легкое, как шелк, темное одеяние Легаты вспыхнуло, подобно тем дровам, из которых был сложен костер. Спина, плечи и голова Витаро вмиг оказались охвачены огнем. Раздались крики ужаса и женский визг. Кто-то отпрянул от жуткого зрелища, кто-то бросился на выручку своему хозяину, но Сергей, стоявший у самой лестницы, всех опередил – словно неуловимая тень, взлетел он на помост, выхватил пылающее тело из костра и кубарем скатился с ним на землю. Он принялся катать Витаро по земле, громко требуя плотную ткань. Осан, оказавшийся сообразительнее остальных, тут же приволок тент, который был натянут над столами с напитками и угощеньями, приготовленными для поминок. Когда огонь был погашен, Решетов осторожно развернул ткань и тяжело вздохнул – вся голова Легаты была покрыта страшными ожогами, волосы сгорели. Он надрывно и непрестанно кричал, требуя лекаря, который присутствовал на похоронах на случай, если вдове станет плохо. Тот мигом оказался рядом и, открыв свой сундучок, принялся колдовать над пострадавшим. Старая горничная насильно увела в замок устремившуюся было к отцу рыдающую Милану.

Оставив Витаро на попечении лекаря и слуг, Сергей, не обращая внимания на собственные ожоги и ушибы, медленным шагом, словно раздумывая о чем-то, подошел к помосту. Аккуратно положенные дрова еще не рассыпались, и то место, где упал Легата, пока что не затронули языки пламени. Жар от костра шел неимоверный, но, прикрывшись рукавом, Седой сумел подойти к помосту вплотную. Его страшная догадка тут же подтвердилась – на месте падения Витаро большой лужей было разлито масло. Языки пламени уже подбирались к нему, и через секунду оно вспыхнуло, едва не опалив успевшего отскочить Решетова. Ни слова не произнеся, Сергей решительно двинулся в сторону жреца, который в данный момент воздевал руки к небу, видимо провожая танту Ланго в чертоги Зетро. Заметив надвигающегося на него Седого, жрец заметно поумерил свой религиозный пыл, опустил руки и попятился. Опаленный огнем, в прожженной одежде, с ожогами на руках и лице, Решетов, словно воплощение возмездия, неумолимо приближался к намеченной жертве. На худом лице жреца отразился неописуемый ужас, он было повернулся и бросился бежать, но Седой в два прыжка догнал его и повалил на землю. Он рывком развернул служителя культа Зетро к себе лицом и, нажав коленом на кадык, прошипел по-русски:

– Ах ты, лысая сука! Я тебя на куски разрежу! – С этими словами он достал из ножен широкий кинжал.

Окружавшие их люди, ошеломленные происходящим, уже совсем ничего не понимали, поэтому застыли в ступоре, не зная, что им предпринять. Но трое жрецов Зетро, стоявшие немного поодаль, ничуть не растерялись – выхватив тонкие, словно жала, ножи, они устремились на помощь своему лысому собрату. Через несколько секунд двое из них уже валялись на земле, зажимая раны на руках и ногах, а третий «отдыхал» в глубоком нокауте – ступня Седого снесла ему челюсть, которая теперь болталась на сухожилиях. Занятый нападавшими, Сергей на минуту отвлекся от главного «виновника торжества». Тот с опаской поднялся и бросился было прочь, но тут же упал, словно подкошенный, схватившись за бедро, из которого, дрожа оперением, торчала метровая стрела. Недобро ухмыльнувшись, Керт вновь зарядил свой лук, но рассудительный Осан придержал его за руку:

– Подожди, стрелок! Мне многое непонятно в сложившейся ситуации, и я хочу кое в чем разобраться! Для начала – свяжите-ка вот этого. – Он указал на жреца со стрелой в ноге. – А этих, – кивнул он на раненых, – перевяжите, но тоже на всякий случай обездвижьте.

Затем он подошел к тяжело дышащему после схватки Седому и внимательно посмотрел ему в глаза:

– Пришелец, ты спас Витаро – за это все мы благодарны тебе! Но что, во имя богов Зетро, ты вытворяешь?!

– Легата Отра поскользнулся в луже масла. Когда я поднимался на помост попрощаться с Ланго, доски были сухими и никакого масла там не было. Как ты помнишь, перед процедурой сожжения этот лысый мерзавец обходил костер. Осмотри-ка широченные рукава его плаща.

Осан задумчиво покачал головой, но направился к корчившемуся от боли алкаду. Он бесцеремонно перевернул его, поставил ногу на спину жреца и, резким движением разорвав золотистую тогу, вытряхнул из нее подозреваемого. Осмотрев одеяние, он вытащил из левого рукава вместительную плоскую бутыль из глины и высоко поднял ее вверх – всем на обозрение. Затем он наклонил сосуд – из горлышка полились остатки масла. Вокруг послышался недовольный гул, вскоре переросший в крики ярости. Десятки клинков покинули свои ножны.

– Режь их всех! – возопил рыжий Несара.

Еще несколько голосов вторили ему. Жизни алкадов висели на волоске – раненые, жалкие, в перепачканных золотых халатах, они катались по земле, моля о пощаде. Внезапно весь этот гвалт перекрыл громогласный бас Осана:

– Это всегда еще успеем сделать. Для начала мы их хорошенько допросим: кому так понадобилась смерть Витаро? Швырните всех в подвал, я думаю, боги Зетро на нас не обидятся. Через несколько катов я с ними хорошенько побеседую.

Несколько человек бросились выполнять его указание.

– Есть ли в доме еще алкады Зетро? – спросил Осана Решетов.

– Еще трое, – утвердительно кивнул воин и махнул рукой – Несара и Катран метнулись к обители людей в золотых одеждах.

– И еще, – едва слышно произнес Седой, – на вашем месте я присмотрел бы за поведением лорета Байтрана – так, на всякий случай…

Воин неуверенно пожал плечами, но, подумав, кивнул косматой головой.

Затем подмигнул Сергею, хлопнул его по плечу и широко улыбнулся:

– Сеургей, привел бы ты себя в порядок. Я пришлю к тебе лекаря.

Решетов уже усталой походкой направился в свою комнату, когда вслед ему раздалось раскатистое:

– А ты молодец, парень! – Эхом этому выкрику вторили одобрительные восклицания оставшихся на пустыре воинов.

– Парни, одна просьба – зовите меня С-Е-Р-Г-Е-Й, – умоляюще улыбнулся Седой и продолжил свой путь.

После того как Решетов вернулся к себе, он сбросил обгоревшую одежду, морщась от боли, смыл с себя грязь и копоть и подошел к широкому зеркалу. М-да, видок тот еще: волосы с правой стороны полностью опалены, на щеке – крупный ожог, да и ладони порядком обожжены. Но в целом – почти в порядке. Пришедший через полчаса лекарь тщательно обработал его раны, дал немного обезболивающего снадобья и грустно улыбнулся: