кто применит его на практике, смогут познать свою истинную природу. Но когда Шэньсю пришел к нему тайно и сообщил о своем авторстве, Патриарх заявил, что его понимание все еще далеко от совершенства.

На следующий день рядом с первым стихотворением появилось новое:

Никогда не было ни Дерева Бодхи,

Ни зеркала.

По сути, не существует ничего;

К чему же может пристать пыль? [m]

Патриарх знал, что это мог написать только Хуэйнэн, но, чтобы избежать зависти, он стер стихотворение своим башмаком и ночью тайно позвал Хуэйнэна в свою комнату. Он передал ему патриаршество, мантию и миску и приказал бежать в горы, пока оскорбленные чувства других монахов не утихнут и он не сможет начать публично проповедовать [77].

Из сравнения двух стихотворений виден характерный оттенок дзэн Хуэйнэна. Стихотворение Шэньсю явно отображает общепринятый и популярный взгляд на практику дхьяны в китайском буддизме. Очевидно, ее понимали как дисциплину сидячей медитации (цзочань), в которой ум «очищался» посредством интенсивной концентрации, вследствие чего исчезали все мысли и привязанности.

Многие буддийские и даосские тексты обосновывали этот взгляд, утверждая, что наивысшее состояние сознания – это сознание, свободное от всякого содержимого, всех мыслей, чувств и даже ощущений. В наше время такое представление о самадхи широко распространено в Индии. Но подобный буквализм, свойственный даже высшим кругам, знаком и нам, тем, кто имеет опыт наблюдения за христианством.

Позиция Хуэйнэна заключалась в том, что человек с пустым сознанием не лучше «куска дерева или камня». Он настаивал на том, что идея очищения ума неуместна и невразумительна, потому что «наша собственная природа в своей основе чиста». Другими словами, сознание или ум нельзя сравнить с зеркалом, которое нужно вытирать. Истинный ум – это «не-ум» (усинь), то есть он не должен рассматриваться как объект мысли или действия, как если бы он был вещью, которую можно схватить и контролировать. Попытки работать над собственным умом – это порочный круг. Пытаться очистить его – значит загрязнить его чистотой. Очевидно, что это даосская философия естественности, согласно которой человек не может быть по-настоящему свободным, непривязанным и чистым, если его состояние является результатом искусственной дисциплины. Он лишь имитирует чистоту, «подделывает» ясную осознанность. Отсюда и неприятная уверенность в своей праведности тех, кто занимается нарочитой и методичной религиозной практикой.

Учение Хуэйнэна сводится к тому, что вместо попыток очистить или опустошить ум следует просто его отпустить – потому что ум не является чем-то, за что стоит цепляться. Отпустить ум также значит отпустить мысли и впечатления (нянь), которые приходят и уходят «в» уме, – не подавляя их, не удерживая их и не вмешиваясь в них.

Мысли приходят и уходят сами по себе, потому что благодаря применению мудрости их ничто не блокирует. Это самадхи праджни и естественное освобождение. Это практика «не-мышления» [унянь]. Но если ты вообще ни о чем не думаешь и приказываешь мыслям исчезнуть, то это завязывание узла, и это называется недалеким взглядом. (2) [n]

Об обычном взгляде на медитацию он говорил:

Концентрироваться на уме и созерцать его, пока он не успокоится, – это болезнь, а не дхьяна. Ограничивать тело, сидя подолгу, – как это способствует Дхарме? (8) [o]

И еще:

Если ты начнешь концентрировать ум на покое, то ты просто вызовешь ненастоящий покой… Что значит слово «медитация» [цзочань]? В этой школе оно означает отсутствие препятствий, отсутствие преград; это вне любых объективных ситуаций, хороших или плохих. Слово «сидеть» [цзо] означает не возбуждать мысли в уме. (5) [p]

Опровергая ложную дхьяну простой пустоты ума, Хуэйнэн сравнивает Великую Пустоту с космосом и называет ее великой не просто потому, что она пустая, а потому, что она содержит солнце, луну и звезды. Истинная дхьяна – это осознание того, что наша собственная природа подобна космосу и что мысли и чувства приходят и уходят в этом «изначальном уме», подобно птицам в небе, не оставляющим следов. Пробуждение в его школе является «внезапным», потому что оно для смышленых людей, а не для медленно соображающих. Последние поймут лишь со временем, но не постепенно, поскольку доктрина Шестого Патриарха не предполагает стадий роста. Пробудиться – значит пробудиться полностью, потому что природа Будды не состоит из частей, и поэтому ее невозможно осознать по частям.

В его последних наставлениях ученикам содержится интересный ключ к позднейшему развитию мондо, или метода «вопросов и ответов»:

Если кто-то спрашивает тебя о бытии, отвечай о небытии. Если он спрашивает о небытии, отвечай о бытии. Если он спрашивает о простом человеке, отвечай о мудреце. Если он спрашивает о мудреце, отвечай о простом человеке. Этот метод взаимосвязанных противоположностей ведет к пониманию Срединного Пути. На каждый вопрос отвечай исходя из противоположного. (10) [q]

Хуэйнэн умер в 713 г., и с его смертью институт Патриархата прекратил существование, потому что на генеалогическом древе дзэн появилось несколько ветвей. Линия преемственности Хуэйнэна перешла к пяти его ученикам – Хуайжану (ум. 775), Цинъюаню Синсы (ум. 740), Шэньхуэю (668–770), Сюаньцзюэ (665–713) и Хуэйчжуну (677–744) [78]. Духовные наследники Хуайжана и Цинъюаня ныне образуют две основные школы дзэн в Японии – риндзай и сото. В следующие два столетия после смерти Хуэйнэна развитие линий преемственности и школ дзэн было достаточно сложным, поэтому мы рассмотрим лишь некоторые наиболее важные личности [79].

Темой сочинений и хроник последователей Хуэйнэна остается естественность. Исходя из принципа «истинный ум – это не-ум» и «наша истинная природа не обладает (особой) природой» также подчеркивается, что истинная практика дзэн – это не практика, то есть что быть Буддой – значит не намереваться быть Буддой. Согласно Шэньхуэю,

при наличии этого знания это созерцание [самадхи] без созерцания, мудрость [праджня] без мудрости, практика без практики. (4. 193)

Всякое развитие концентрации изначально неправильное. Ибо как, развивая концентрацию, можно достичь концентрации? (1. 117)

Когда мы говорим о работе с умом, состоит ли эта работа в активности или в неактивности ума? Если это неактивность, то мы ничем не будем отличаться от простонародных глупцов. Но если это активность, то она находится в сфере цепляния и мы опутаны страстями [клеша]. Как тогда нам найти избавление? Шраваки взращивают пустоту, пребывают в пустоте и опутаны ею. Они развивают концентрацию, пребывают в концентрации и опутаны ею. Они развивают спокойствие, пребывают в спокойствии и опутаны им… Если работать с умом – значит дисциплинировать ум, то как можно назвать это избавлением? (1.118) [80]

В том же ключе Сюаньцзюэ начинает свою знаменитую поэму