мою природну уду,

Взыграет мой елдак, восплещут и муде

И будут ждать часа, когда им быть в руде.

Я знаю, что тебя, мой свет, остановляет;

Конечно, в памяти твоей грех обитает.

Сия химера, ах! не раз уже собой

Лишала красоты, утехи дорогой,

Но ты уже не в те дни родилась, взрастала,

Когда ложь меж людьми за правду обитала,

Когда ту истиной рассудок их считал,

Обман господствовал, плодами процветал.

Бывает грех на том, кто должность преступает,

А должность исполнять — тут грех не обитает.

Друг друга так любить, не должность ли велит?

Друг друга нам любя, кто ж еться запретит?

Любовь, страсть нежная, природой в нас влианна,

Должна ли чем она когда быть увенчанна?

Пол женской — храм ея, в его их чтит сердцах,

Но мужеск пол его находит в их пиздах.

В пизде любви венец, в пизде все совершенство,

В пизде все щастие, в пизде все и блаженство.

Дражайшая моя, вот истина, не ложь,

Дозволь уеть себя — сама ты скажешь тож,

Что нет приятнее внутри хуй ощущати,

Нет совершеннее утех, как подъебати.

Но естли я тяжел кажуся, свет, тебе —

Ляшь сверху на меня, восчувствуй хуй в себе,

Тем усугубится твое к ебкам желанье,

И придешь в жалость, зря мое ты подъебанье.

Захочешь лечь внизу, прибавить неясных сил,

Потоки пропусти, потоки так, как Нил,

Которой весь собой Египет напояет

И наводнением плоды он обещает.

Иль лутчей способ есть, без тягости чтоб еть

И удовольствие такое же иметь:

Ляшь задом ты ко мне, прекрасная, послушай:

Я постараюсь сбить мой хуй с твоею клушай,

Впущу его до муд и буду попирати,

Ты тягости себе не будешь ощущати,

Лишь подвигайся ты плотнее ко мудам.

Ах, ах! — ты скажешь мне, — не масли по усам

Иль обмишулкою не попади ты в жопу,

Пехай, пехай в пизду свою мне жоску стопу!

Когда и сей тебе противен ебли план,

Все уверение мое чтишь за обман,

Так можешь лечь со мной, дражайшая, и набок:

Вот ебля милая, о, коль восторг тут сладок!

Одна твоя нога пусть будет под моими,

Другую положи ты сверху над моими,

А я свои меж их как можно помещу,

Обняв тебя рукой, вертеться не пущу;

В махонюшку твою, драгую щелупину,

Впущу слепого я и лысого детину,

Которой, бодрствуя, коснется нежных губ

И сделает себе путь мягок и не груб,

Что после и тебе полюбится, драгая,

И нежной секелек, ебливу сласть узная,

Нередко будет сам, нередко занывать

И хуя моего, яряся, ожидать.

Вот весь манер, как смертные ебутся.

Но вижу я, твои еще мысли мятутся.

Оставь смятение хоть на единый час,

Позволь себя уеть лишь только один раз!

И есть еще манер, как раком еться знаю,

Но то для подлости, драгая, оставляю,

В нем нежность не живет, ебутся как скоты,

Не разбираючи нежнейшей красоты.

Клянусь еще тебе и клятвы повторяю,

Что истинно тебя, не ложно уверяю:

Полюбится тебе, как стану еть тебя.

Душа моей души, ты мне миляй себя.

Выговор от любовницы к любовнику

Товоль я от тебя, возлюбленной, ждала

За то, что еть себя бесспорно отдала,

Что ласки все мои тебе я истощила,

Рукой твою битку всеночно я дрочила

И в ебле завсегда старалась наблюдать,

Тебе чтоб сладости скорее в чувство дать.

Таким ли вот сие ты платишь награжденьем,

Что не довольствуясь моей пизды блуженьем,

Другую ты себе ети еще избрал,

Со мной ты бедною сожитие прервал.

Пускай хоть не прервал, но только презираешь,

В пизде ты у другой, ах! чаще ковыряешь.

Неужто у нее моей добрей пизда?

Неужто у нее блистает, как звезда,

Что сильно так в нее и много ты влюбился?

Неужто твой в ней хуй отменно заходился

И сладости тебе отменные вливал,

Каких ты никогда, ебя мя, не вкушал?

Неужто у пизды усы у ней длиннее

И секель моего и лутче и нежнее?

Неужто более в ней жару и огня?

Неужто подъебать гораздее меня?

И яросней она еще, как я, блужуся?

Неужели совсем пред нею не гожуся?

Пускай то будет так, и я тебе скверна,

Но скверной быв, тебе конечно уж верна,

Она же без тебя с другим всегда ебется,

Откуда шанкером и плешь твоя гнетется,

И тяжкой купно хуй твой носит хуерык?

Затем, что у нее от ебли пиздорык.

Познай, любезной мой, свое ты заблужденье,

Старайся от нее иметь освобожденье,

Я более тебе утех еще сыщу,

Сытей твою битку я еблей насыщу,

Как можно лутче я потщуся работати,

Чтобы тебе на мне немного хлопотати,

Скорей, чтобы еще твоя полилась кровь,

Почувствуй прежнюю, мой свет, ко мне любовь,

Почувствуй, ах! познай опять то вспламененье,

К котору до сего имел ты отвращенье.

Яви собой опять мне тьму своих утех,

Возобновят мне те и радости и смех,

Презренна быв тобой, которых я лишалась,

Без коих всякой час рвалась и сокрушалась.

Что прибыли тебе меня собой сушить,

Холодностью своей огонь во мне тушить?

Что прибыли, скажи, и чем я прослужилась,

Твою что дружбу зря, с тобою содружилась?

Не ты ль моя беда, не ты ль сурова часть,

Не ты ль моя вина, несносная напасть?

Ах! ежели сие, то кто ж тому виною?

Не ты ль огонь во мне зажог своей биткою?

Не ты ли сам сперва мя к ебле поощрял,

Подсевши блись меня, рукою ковырял

В пизде, и сделал тем в крови моей движенье,

Подавши повод сам на еблю возжделенье?

Конечно, ето так! — воспомни сам, мой свет,