Ну как я могла отказаться от такого предложения?

Машина остановилась возле моего подъезда.

– Ну так что? – спросил Грушевский, уже прекрасно зная ответ.

– Буду готова к половине восьмого, – быстро ответила и выскочила из машины.

Я очень хотела послушать Чайковского, но вот хотела ли снова целоваться с Максом? Этого я не знала…

28. Надежда

Таня сидела за компьютером и наблюдала, как я, словно угорелая, носилась по квартире в одном белье.

– Ты куда? – наконец не выдержав, поинтересовалась она.

– На «Иоланту», – я в очередной раз промчалась мимо неё в свою комнату.

До назначенного времени оставалось всего тридцать пять минут, а я всё ещё не выбрала, в чём пойду. Да и волосы ещё нужно уложить, макияж…

В общем, я дико опаздывала.

Распахнула дверцы шкафа. Вот это чёрное я недавно надевала и так и не отнесла в химчистку. Синее стало мне чуть узковато – всё Танькины пельмени виноваты! Белое было чересчур коротким для оперы. Второе белое слишком походило на наряд невесты. Даже не знаю, зачем его купила тогда…

В общем, меня одолела беда всех женщин – было совершенно нечего надеть.

Подошла Таня и остановилась рядом со мной.

– Как я тебя понимаю, – голос был полон сочувствия. – Хочешь, возьми что-нибудь из моих.

Нет. Только через мой труп. Одежда у подруги была таких же кричаще-ярких оттенков, как и волосы. Вообще не представляю, в каком из её платьев я бы решилась заявиться в театр, где многие старые работники знали меня в лицо и помнили мою мать.

– А это что такое? – Танька протянула руку и вытащила непрозрачный чехол для одежды.

– Не знаю, – я растерянно наблюдала за тем, как подруга бросила его на кровать и потянула «молнию», приоткрывая нечто тёмно-красное.

О боже! Я и забыла, что оно ещё существует.

Это платье я надевала всего один раз – на школьный выпускной.

У мамы тогда была подготовка к очередной премьере. И с нарядом мне помогал дедушка. Это платье я увидела в витрине магазина и влюбилась сразу же, с первого взгляда. Дедуля был против из-за вызывающего, по его мнению, оттенка. Но я его всё-таки уговорила.

После выпускного стало понятно, что дедушка был прав. Как всегда. И платье отправилось в чехле висеть в дальнем углу шкафа.

Я взяла его в руки. А что, почему бы и нет? Оно было длинным, почти до щиколоток. Разрез с правой стороны при ходьбе приоткрывал ногу чуть выше колена. Рукавов не было, зато глубокое декольте позволяло продемонстрировать ложбинку груди.

– Попробуешь? – с интересом спросила Таня.

– Не знаю, влезу ли в него, – с сомнением произнесла я. Уже зная, что набранные за последнее время два-три килограмма не станут препятствием – в школе я была такой же, как сейчас. Это уже в институте начала посещать фитнес-клуб, заниматься на тренажёрах и поддерживать тело в хорошей физической форме. Но после расставания с Максом забросила. Сначала было не до спорта, а потом отвыкла от регулярных нагрузок и стало просто лень по вечерам, после работы, ещё и потеть в зале.

Ну и результат, как говорится, на лицо. Точнее на талию и бёдра.

Впрочем, критической отметки мой вес ещё не достиг. И пока можно было особо не напрягаться. По крайней мере, я дала себе ещё пару-тройку месяцев расслабленной жизни, а потом, например, осенью, уже возьмусь за себя кардинально.

Честно-честно.

Я надела платье и прошла обратно в гостиную, где стояло большое напольное зеркало в массивной раме. Таня следовала за мной.

– Очень здорово, – подруга помогла застегнуть молнию на спине и улыбнулась.

Я смотрела на себя в зеркало. Платье село как влитое. Этот насыщенно-красный цвет делал меня словно взрослее, серьёзнее, задумчивее.

– Сделаешь мне причёску? Классическую? – спросила Таню, глядя на неё через отражение в зеркале.

– Садись, – соседка подставила стул, на который я опустилась, ожидая волшебства.

Несмотря на то, что Танька вытворяла на собственной голове, с волосами обращаться она умела. Даже не знаю, почему она не стала парикмахером. У неё отбоя от клиентов не было бы.

Подруга принесла расчёску и шпильки. Я бы из этого сумела соорудить разве что металлического ёжика. Но у Таньки были золотые руки. И через десять минут я любовалась собой в зеркале с собранными в элегантную «ракушку» волосами.

– Ты моя фея-крёстная, спасибо.

– Пожалуйста, Золушка. Здорово, что тебе всё же удалось достать билет.

Я замялась. Не хотелось сознаваться подруге, что иду не одна. Но она и так слишком хорошо меня знала.

– Ты чего-то не договариваешь.

Я взяла со столика тушь и с сосредоточенным выражением лица начала красить ресницы.

Танька прищурила глаза, прямо как Эмма недавно. Чуют они, что ли, когда я пытаюсь что-то скрыть?

– Рассказывай, – она встала между мной и зеркалом, прерывая процедуру нанесения макияжа.

– Тань, я опаздываю, – попыталась было отстраниться, но тщетно.

Подруга уже учуяла исходивший от меня лёгкий аромат вранья.

– Ладно, меня пригласил Макс…

– Грушевский? – на последнем слоге голос Таньки стал таким высоким от удивления, что едва не перешёл на ультразвук. – Ты опять с ним? После всего?

– Нет, я не с ним, – хоть здесь я могла её успокоить. – Мы просто идём в театр.

– Откуда у него билеты на «Иоланту», которой ты бредила несколько месяцев? С чего вдруг он решил тебя пригласить? – из Таньки получился бы хороший следователь, она всегда умела задавать нужные вопросы.

– Он сказал, что хочет снова встречаться со мной, – я всё-таки раскололась.

– Встречаться?! – и снова ультразвук. – Ты с ума сошла?! Забыла, что было в прошлый раз?

Танька была права. В прошлый раз вышло не очень. Но признаваться в этом я не хотела.

– Ой, подумаешь, чувство собственной важности пострадало. – отмахнулась. – Ничего страшного.

Пусть уж лучше она пилит меня Максом, чем узнает, что произошло прошлой ночью. По сравнению с пировавшим здесь хищником Грушевский – нежный ягнёночек.

Зазвонил телефон. Я бросила взгляд на часы. Половина восьмого. Макс приехал и ждал меня у подъезда.

– Мне пора бежать, – почти не скрывая облегчения, бросила я.

Обула туфли на высоком каблуке, мазнула по губам тёмно-красной помадой, схватила клатч и, послав неодобрительно смотревшей на меня Таньке воздушный поцелуй, выскочила из квартиры.

Этот разговор мы ещё продолжим. Я знала. Подруга переживала за меня и беспокоилась. Но как хорошо, что у меня есть небольшая передышка.

Ближайшие несколько часов я хочу погрузиться в волшебную музыку Чайковского и не думать ни о чём.

29. Лев