Подглядывать, конечно, нехорошо.

Но мне нравилась эта женщина, и я хотел смотреть на неё.

Снова поднял бинокль и направил в её сторону.

Надежда сидела одна в напряжённой позе, то и дело оглядываясь по сторонам. А где Грушевский?

Готфрид пел о несравненной красоте своей Матильды. А я думал, что могу подписаться под каждым словом.

«Кто может сравниться с Надеждой моей?», – подпевал тихонько, прочёсывая взглядом зрительный зал.

Вот он!

Грушевский спешил к выходу, прижимая к уху телефон. Потеряв к нему интерес, я снова вернулся к Надежде.

Она сидела прямая и напряжённая, как стрела на натянутой до предела тетиве, готовая вот-вот сорваться. Что это, как не мой шанс поговорить с ней?

Я достал мобильный телефон и набрал номер директора театра.

– Эдуард Владимирович, подойдите ко мне. Прямо сейчас.

Вот и предоставлю ему шанс отплатить за мою доброту. А то он так переживал, что не может сделать для меня ничего в ответ.

– Лев Сергеевич, – толстый лысоватый человечек приоткрыл дверь ложи и заглянул внутрь. – Вы хотели меня видеть.

– Да, подойдите ближе.

Он тотчас же подошёл.

– Видите вон ту женщину в амфитеатре? В красном платье, – я указал на Надежду.

– Вижу.

– Я бы хотел пригласить её сюда.

– Конечно, я этим немедленно займусь, – Эдуард Владимирович закивал, улыбаясь, и тут же вышел.

Вот нравятся мне такие понимающие люди, которые быстро соображают.

Последние несколько минут до конца представления я сидел как на иголках. То и дело поднимал бинокль и наводил на Надежду. Видел, что и она потеряла интерес к происходящему на сцене.

Главное, чтобы Эдуард Владимирович успел, и она не сбежала. Казалось, девушка именно это и намерена сделать.

Наконец артисты вышли на поклон. Занавес опустился. Люди поднялись со своих мест и направились к выходам из зала.

Я внимательно следил за Надеждой. Вот она встала, двинулась к проходу. Надеюсь, он успеет.

Красное платье ярким парусом двигалось меж кресел. Внезапно дорогу девушке перегородил высокий мужчина в чёрном костюме. Он что-то сказал Надежде и повернул обратно. А она пошла за ним.

О да!

У меня участилось сердцебиение. Она сейчас будет здесь! По привычке прислушался к своим эмоциям. Предвкушение. Нетерпение. И ни малейшего намёка на панику.

Мгновения тянулись невыносимо медленно. Хотя я мысленно рассчитал их скорость и время прибытия. По моим подсчётам выходило, что Надежда будет здесь через сорок секунд.

Автоматически я начал обратный отсчёт.

Тридцать девять. Тридцать восемь…

Неужели я снова увижу её? Смогу коснуться…

Ха. Это вряд ли. Скорее всего, не решусь. Я посмотрел на свои руки, обтянутые белыми перчатками. Да, мне очень хотелось ощутить её кожу под своими пальцами, но многолетний страх не позволит решиться на подобный эксперимент. Во всяком случае, мне бы не хотелось, чтоб она увидела мой приступ паники. Тут лучше не рисковать.

Пятнадцать. Четырнадцать. Тринадцать…

В нетерпении я поднялся из кресла и двинулся к выходу. Не дошёл всего лишь несколько шагов и замер в нерешительности.

А что если она не захочет остаться со мной? Если рассмеётся и уйдёт к Грушевскому?

Нет. Отринул негативные мысли, чувствуя ледяные щупальца на своей коже. Я не буду думать о плохом. Только о хорошем.

Четыре. Три. Два. Один.

Дверь открылась, и, кажется, я перестал дышать.

Но вот секунды снова побежали вперёд, а в ложу всё никто не входил. Глубоко вдохнув и выдохнув, я сам шагнул вперёд, будучи не в силах уже выносить эту неизвестность.

Она была там. Стояла на самом пороге и не решалась войти.

Что ж, я понимал её чувства. И разделял их. Не знал, что сказать, чтобы расположить её к себе. Так хотелось прижаться к ней. Зарыться в шелковистые волосы, вдохнуть нежный аромат. Но я продолжал стоять и молча смотреть на неё.

В её ответном взгляде была неуверенность. И страх. А ещё сдерживаемую страсть. И это стало решающим в тот миг.

Я протянул Надежде руку, и она, чуть помедлив, приняла её. Кажется, тонкие пальцы слегка подрагивали, вызывая желание сжать их и поцеловать. Каждый по отдельности.

Но я лишь сделал шаг назад, затем ещё один и ещё. При этом не разрывая зрительного контакта, ибо оторваться от её прекрасных карих глаз я был не в силах.

Главное свершилось – она была здесь.

33. Надежда

– Ты пришла, – сказал он с какой-то вопросительной интонацией, словно и сам не до конца был уверен, что я здесь.

Лев по-прежнему держал меня за руку, да я и сама не стремилась её вырвать.

В ложу бесшумно вошёл чёрный костюм и внёс второе кресло. Глянув на нас, застывших посреди помещения, он поставил кресло рядом с первым и также тихо вышел.

– Садись, – Лев вдруг разжал пальцы, и я почувствовала себя покинутой. Захотелось снова ощутить его обжигающее прикосновение.

Но я послушно опустилась в кресло.

– Хочешь чего-нибудь выпить? Или… – он оглядел приставленный столик с яствами. – Может, персик?

– Нет, спасибо, – я помотала головой и тоже взглянула на столик.

Интересно, сколько он заплатил за всё это великолепие? Если цены в общем зале серьёзно кусались, то бронирование отдельной ложи, да ещё и с угощением, наверняка обошлось в целое состояние. И откуда такой сервис?

Я ожидала, что Лев объяснит, зачем позвал меня. Но он молчал. Я смотрела в зал, который постепенно вновь начал наполняться публикой. Вот-вот должен прозвенеть первый звонок.

Так почему он молчит?

Я повернулась ко Льву и поймала его взгляд. Почувствовала, как волна мурашек пробежала по моей коже. Может, в разговорах этот мужчина и не был силён, но его взгляд красноречиво сообщал, о чём он думает. Кажется, он размышлял, возможно ли овладеть мной прямо здесь.

Прозвенел первый звонок. Лев вздрогнул и опустил взгляд.

– Я бы хотел поговорить с тобой… – он откашлялся и добавил после непродолжительного молчания. – В более спокойном месте…

Его перебил второй звонок.

– Обещаю… что не прикоснусь к тебе. – и добавил едва слышно. – Если ты сама этого не захочешь…

Вторая волна мурашек пробежала по моим рукам, груди, цепляя соски, отчего те стали твёрдыми, чувствительными и почти болезненно упёрлись в ткань бюстгальтера.

– Хорошо, – кажется, я и сама не слышала свой шелестящий шёпот. Но Лев меня понял, кивнул и перевёл взгляд на сцену.

Раздался третий звонок, и зал замер в ожидании. Занавес поднялся…

Я тоже смотрела на сцену, где разворачивалось действо, но вряд ли осознавала, что именно видела. Присутствие рядом этого мужчины ощущалось