Нелл размотала повязку и осторожно отлепила тампон, поморщившись, когда пришлось дернуть себя за волосы.

— Я обмотаю голову своим платком; он достаточно забрызган кровью, чтобы она поверила в то, что я сама себя перевязала. Я привыкла все делать сама… не хотелось будить горничную в поздний час.

— Сегодня вы весь день проведете в постели, — сухо приказал Маркус. Ему очень хотелось закинуть Нелл на плечо и потащить в ее комнату, не дожидаясь очередного холодного, спокойного, разумного замечания с ее стороны.

— Похоже, вы не предлагаете, а приказываете, милорд! — улыбнулась Нелл, очевидно решив довести его до белого каления. — Я не хочу тревожить леди Нарборо — ей и так достается. Увидимся за завтраком! — У двери она остановилась. На сей раз в ее улыбке не было и следа язвительности. — Спасибо, Маркус, что позаботились обо мне ночью. Вы были очень нежны. — И она ушла.

Ему показалось, будто она снова влепила ему пощечину, но затем тут же нежно поцеловала место удара. Он посмотрел на часы. Половина пятого. Скоро проснется младшая судомойка, начнет начищать плиту и накрывать стол для завтрака прислуги. Надо спуститься и попросить ее сварить ему кофе; вряд ли он сейчас сможет заснуть.

Когда Маркус вслед за Феллингом вошел в спальню отца, лорд Нарборо показался заспанному сыну на удивление бодрым.

— Благодарю вас, Феллинг, больше мне ничего не нужно. — Едва камердинер вышел, граф смерил Маркуса озадаченным взглядом: — Почему, проснувшись, я увидел, что мое окно разбито, а в моей гардеробной спит твой камердинер? — Он вгляделся в сына: — И почему ты выглядишь так, словно всю ночь провел на ногах?

Маркус поднял с пола моток шелковой веревки. Рядом лежал ночной чепец Нелл, простой и безыскусный, вроде тех, какие носят квакерши. Он взял его и сунул в карман.

— Вчера ночью к вам в спальню забрался незваный гость. Он бросил веревку вам на кровать.

— А я сладко спал, приняв снотворное снадобье твоей матушки, и ничего не слышал! После такого снадобья я бы проспал и грозу! — Лорд Нарборо осмотрел выбитое стекло. — Ловкая работа! Во сне такой тихий звук вряд ли услышишь… Кто поднял тревогу?

— Мисс Латам случайно проходила мимо вашей комнаты. Вчера она наслушалась ваших рассказов об истории дома и, по ее словам, решила погулять по Длинной галерее.

Граф со звоном поставил кофейную чашку на блюдце.

— Мисс Латам схватилась с негодяем?

— В темноте. Он ударил ее по голове; к счастью, я как раз в это время вернулся. У нее шишка на голове и ссадина, но, слава богу, ничего серьезного. Маме она скажет, что упала и ударилась. Ни к чему тревожить маму и девочек; кроме того, это почти и не ложь. — Маркус вопросительно покосился на отца. Тот воспринял его откровения вполне спокойно. — По ее словам, у него был нож.

— В самом деле? Он хотел меня убить? — довольно бодро осведомился граф.

— Вряд ли. Для убийцы он слишком легко вооружен. Нет, я думаю, он намеревался напугать нас, оставив веревку. — Маркус встал и подошел к окну. Через старинные стекла сад казался странно искаженным — как и его мысли. — Я думал, уехав из Лондона, мы собьем его со следа, но наш таинственный приятель, похоже, и здесь ориентируется так же уверенно, как и на лондонских улицах.

— Будь здесь только мы, можно было бы заманить его в дом. — Граф отставил поднос и вылез из кровати. Босиком, в одной ночной рубашке, он подошел к сыну и осмотрел разбитое стекло. — Но в доме полно женщин.

— Согласен. Значит, надо защищаться. Я прикажу лесничим и садовникам обходить поместье по ночам.

— Однако такие меры не помогут нам выяснить, кто нас пугает и почему. — Отец задумчиво дернул себя за мочку уха.

— Верно. Правда, мы почти уверены в том, что дело как-то связано с Уордейлом, — вслух размышлял Маркус, садясь в кресло. Отец вернулся в постель и взял чашку с кофе. — Надо подумать, кто за всем стоит.

— Очевидно предположить, что он какой-то родственник Уордейла, — заметил граф, кладя в кофе сахар. — Скорее всего, сын. У Уордейла было еще две дочери — наверное, обе они сейчас замужем. Маленький сын Хебдена умер вскоре после убийства. Его жена, Аманда, снова вышла замуж, за какого-то мелкопоместного дворянина. Наверное, у него есть пасынки — но зачем кому-то из его родных питать ко мне злобу?

— Отец, — осторожно заговорил Маркус, — может быть, у Уордейла имелся сообщник?

— В то время у нас не возникло никаких подозрений. — Лорд Нарборо нахмурился. — Материалы дела, разумеется, хранятся в архиве. Мы докладывали о ходе следствия непосредственно Джону Ривзу, который в то время возглавлял министерство иностранных дел, и Джону Кингу, заместителю министра внутренних дел. В те дни Вериан был младшим секретарем короля; он наверняка знает, как раздобыть то, что нам нужно.

— Я напишу ему! — Маркус вскочил. Он не мог усидеть на месте и радовался любому конкретному делу. — И поговорю с лесниками!

— Вериану я напишу сам, — сказал отец, вызывая слуг.

— А я отвезу письмо на станцию! — Сейчас ему необходимо прокатиться верхом. Проскакать галопом, физически утомиться… Когда он закрывал дверь, его плечо заныло. Но он не обратил на это внимания.

Нелл сидела в глубокой нише в спальне Онории, смотрела на парк, спускающийся к реке, и вполуха слушала сестер Карлоу и Диану Прайс. Тупо, назойливо болела голова; Нелл с трудом убедила леди Нарборо, что перевязка ей не нужна.

Верити, наклонившись над столом, посасывала кончик пера. Она сообщила сестре, что пишет Рису Моргану.

— От него нет вестей вот уже два месяца, — жаловалась она. — Надеюсь, с ним ничего не случилось!

Онория, которая увлеченно рылась в груде платьев, повернулась к сестре:

— Ты все еще влюблена в него, Верити? Знаешь ли, он тебе не пара.

— Нет, не влюблена, — с достоинством ответила Верити, однако румянец, выступивший у нее на щеках, вступал в некоторое противоречие со словами. — Я уже много лет назад переросла свое чувство! Он тоже крестник лорда Кеддинтона, — пояснила она, повернувшись к Нелл. — Раньше, в детстве, я думала, что выйду за него замуж, потому что ему так шла военная форма. Но теперь мы с ним только друзья. Мы состоим в переписке.

— Верити всем пишет, — поддразнила Онория, расправляя складки амазонки, которую она надела через голову и тщетно пыталась застегнуть. — Ах! Она мне мала. У меня увеличилась грудь.

— Надо ее кому-нибудь отдать, — заметила Диана, поворачивая в руках корсаж и разглядывая швы.

— Все равно янтарный цвет — не мой. — Онория с трудом сняла амазонку и в одной нижней юбке подошла к Нелл. — Зато Нелл янтарный к лицу… Нелл, вы ездите верхом?

— Да, — ответила она и тут же поняла, что верховая езда — едва ли подходящее занятие для модистки. — Правда, лет десять уже не ездила.

— О, такие навыки не забываются, — беззаботно возразила Онория. — Примерьте; если вам подойдет, попозже поедем кататься!