После завтрака Лисса с Марибелл мыли посуду. Им досталась не только посуда, оставшаяся от завтрака, но и посуда, оставшаяся после вчерашнего ужина. Братья и сестра, видимо, были так увлечены своими спорами, что про посуду забыли, а потом уже все плавно перекочевали к бассейну. Брюс сбегал и собрал стаканы из-под коктейлей.

— Полагаю, — тихонько шепнула Лисса Марибелл, — что Брюс сделал это отнюдь не из-за любви к чистоте и порядку.

— А из-за чего?

— Чтобы ему было в чем смешивать новые коктейли вечером, разумеется, — фыркнула Лисса.

— Поторапливайтесь, — велел Брюс. — Тайлер уже изнывает от жары. Ждет, когда мы все отправимся купаться.

Купание, которое время от времени сменялось ленивым принятием солнечных ванн в шезлонге, тоже порядком затянулось. Марибелл спохватилась, что Холден так и не появился среди своих гостей. Он не вышел к завтраку, хотя завтрак длился больше трех часов. А теперь не приходит к бассейну, хотя в доме наверняка слышны жизнерадостные вопли купальщиков вперемешку с буйным плеском воды.

Марибелл вылезла из бассейна, тщательно вытерлась махровым полотенцем. Зайдя в дом, она сначала переоделась, и лишь потом направилась в рабочий кабинет Холдена.

В кабинет можно было попасть лишь через библиотеку. Марибелл тихонько отворила дверь библиотеки. Перед ее взором предстали книжные полки, уходящие под потолок. Марибелл на мгновение задержалась перед некоторыми из них, проводя пальцем по кожаным корешкам и бумажным переплетам.

Подойдя к двери кабинета, она негромко постучала.

— Да, — раздался раздраженный голос Холдена.

Марибелл открыла дверь и улыбнулась.

— Привет.

Холден ответил не сразу. Он поднялся, подошел к окну, выглянул в него. Лишь затем он повернулся к Марибелл и сказал:

— Привет.

Она сделала несколько шагов ему навстречу, еще улыбаясь. Протянула к Холдену руку, чтобы коснуться его плеча, прижаться. Она не понимала, почему у него такое недовольное выражение лица.

— Хорошо спала? — поинтересовался он, садясь обратно за письменный стол. На столе перед ним лежал ноутбук.

Рука Марибелл повисла в воздухе.

— Да, неплохо, спасибо, — ответила она. — Почему ты не вышел к завтраку?

— Я не голоден, спасибо. Марибелл, извини, но мне надо работать.

— Но ты выйдешь, когда освободишься?

— Не думаю, что это произойдет в ближайшее время. Мне нужно закончить большой кусок книги. И мне, как раз пришли в голову ценные мысли, которые следует немедленно записать.

— Что ж, понимаю, — кивнула Марибелл. — Надо, значит, надо. Но мы…

Она замялась, не зная, какое подобрать слово. Отчужденность Холдена действовала на нее отрезвляюще.

— Мы увидимся этой ночью? — наконец спросила она.

— Марибелл, не думаю, что я снова буду купаться ночью.

— Я имею в виду совсем не ночное купание! — не выдержала Марибелл.

Холден снова поднялся из-за стола. Отойдя к подоконнику, он прислонился к нему и скрестил руки на груди.

Негромко сказал:

— Я надеялся, что этого разговора удастся избежать.

— Какого разговора?

— Марибелл… Видишь ли… То, что произошло — оно было, без сомнения, очень приятно. Спасибо тебе за это. Но продолжения не будет.

— Почему?

— Потому что у нас с тобой нет, и не может быть серьезных отношений.

— Вот как…

— Марибелл, я сожалею, что так получилось. Я звал тебя сюда совсем не с этой целью… Я правда хотел, чтобы ты просто отдохнула здесь.

— Что из этого должно льстить моему самолюбию? — ледяным голосом спросила Марибелл.

— Марибелл… — Холден вздохнул.

— Что?

— Пойми… Не обижайся на меня. Я не хотел бы совсем прекращать наши отношения. Ты милая девочка…

— Ночью, держу пари, ты совсем не думал называть меня «девочкой».

Холден потер лоб с виноватым видом.

— Это все коктейли Брюса…

— Замечательно. Значит, теперь в случившемся виноват Брюс?

— Я вовсе не это имел в виду.

— Есть мнение, что в пьяном виде человек решается на то, чего не может сделать на трезвую голову.

— Если ты хочешь сказать, что мне просто нужна была женщина…

— Нет, не хочу. Ведь в твоей постели оказалась не Лисса.

— Марибелл, хватит. Я вовсе не хочу ругаться.

— Я тоже не хочу. Я просто хочу понять…

— Давай с тобой сразу расставим все точки над «и». Чтобы между нами не осталось недомолвок.

— Изволь, — кивнула Марибелл и даже присела в кресло напротив стола.

— Ты красивая, смышленая, милая…

— Это проведенная вместе ночь так на тебя повлияла? Помнится, раньше самые лестные эпитеты, которыми ты меня удостаивал, были «легкомысленная», «безалаберная» и так далее…

— Марибелл, для кого-то ты будешь замечательной девушкой. Нежной подругой, заботливой спутницей… Но для меня ты — прочитанная книга, пойми.

— Как это? — оторопела она.

— Я знаю подобных тебе девушек, я вижу, чем они живут.

— А Лисса? Она для тебя тоже прочитанная книга?

— Пожалуй, что так. В ней есть нечто притягательное. По крайней мере, для меня. Но она притягательна не как женщина, а как собеседник, как личность. Она вполне забавна, и, тем не менее, ее характер я определил довольно быстро.

— Воображаешь себя всезнающим? Знатоком человеческих душ?

— Я не так заносчив и самонадеян, как тебе кажется. Мне всего лишь дано умение разбираться в людях.

— Думаешь, умение все просчитывать позволяет судить о людях, которых ты даже не знаешь толком? Невероятно. Я еще не встречала таких, как ты.

— Марибелл, нам с тобой не по пути. И никогда не было по пути. Да, с тобой легко. С тобой приятно общаться, как с непосредственным, очаровательным ребенком, и только. Тебе нужен кто-то помладше, моложе, чем я.

— Ушам своим не верю, — сквозь зубы процедила Марибелл.

— Солнышко, не обижайся, я очень прошу.

— Я тебе не солнышко.

— И не плачь. Я не смогу видеть твои слезы.

— Еще чего не хватало!

— Пойми, все, что я к тебе чувствую — это зов тела. Но в этом нет пищи для моего ума.

— Лучше скажи честно, все писатели — такие же психи, как и ты?

— Марибелл, ты злишься.

— А ты как думал?

— Я не думал, что это произойдет.