Он именно теперь опробует чужое оружие на средней мощности, выжигает коридор до поворота, устраняя следы трассирующих роев.

По рычаще-ровному тону мурвра я понимаю суть сказанного так, будто стала телепатом доу: он в бешенстве и намерен никого не упустить. Он вовсе не жаждет выжить или там – залечить раны. Он считает оскорблением габа то, что бой или погоню оставляет солдатам дрюккелей. Рядом с ним умирали те, кто достоин жить, и теперь, с новым оружием, он намерен несколько выправить баланс добра и зла, весьма простой в понимании мурвров.

– Не так, – я упираюсь и выворачиваюсь из-под когтистой лапы, готовой и меня отправить на задание. – Послушай! Возле гостевых причалов застрял губр. Он в коме, если срезонирует, полгаба грохнет и сам – в пыль… Вот его морф. Надо бежать туда и как-то выручать. Я не умею. Нет опыта. Не прочла инструкции, не…

– Понял, – мурвр морщится, но признает правоту. – Пойду. Ты должна бежать на причал…

– Где Тьюить?

– Не удалось связаться, – кричит мурвр, не оборачиваясь.

Он получил задание, признал важным и мчится исполнять, хотя его шатает от кровопотери. А мне холодно, темно и страшно. Третий морф упругим шаром пронесся по коридору. Отталкиваясь от стен, догнал мурвра, вцепился в плечи. Ему надо спасти друга.

Я опять одна. Сползаю вдоль стены и равнодушно наблюдаю, как еще один чудовищно истрепанный мурвр, весь в лохмотьях, в коросте крови, примеряет чужую кожу с оружием – конечно, я не брежу, это второй мурвр. Их же два выбралось из-за завала. Вооружился… дал сам себе задание. Неизбежно и никого не слушая, он попрется на причал. Пусть. Я пока уселась очень удобно, голова не кружится. Надо постучать кулаком по лбу – и потерянный контакт в памяти мигнет, малость поболит и все же восстановится.

Я знаю номер каюты Тьюитя. В открытом справочнике его нет. До полного архива мне не добраться, пока габ отключен. Но я вспомню. Сейчас постараюсь и вспомню. Наш габмург не просто так оказался вне игры. Он сменился с дежурства и позже не появился. Не вышел на связь, судя по отчету мурвра. Хотя у Тьюитя было пять минут от подачи сигнала об опасности и до отмены тревоги! Габмург не мог не отреагировать. Если только…

– Ну да. Конечно, – я шало улыбнулась, оборвав малосвязные мысли. Номер и расположение каюты всплыли, как чудесное видение. – Эй, хоть кто слышит? Я иду искать Тьюитя. Это мой отчет о намерениях… вроде как.

Молчат за завалом. То ли нет живых, то ли всем не до моих нелепых умозаключений. Мне снова топать на седьмой ярус, но в другой отсек. Иду. Дышу. Думаю. Почему мурвры смогли удержать коридор?

Потому что у них огромная живучесть и они прирожденные бойцы. Хороший ответ. Гордый и удобный.

Потому что некто отработал в центре управления и был оттуда выбит, но счет главную цель исполненной и не тратил слишком много ресурсов на повторный захват. Просто удерживал коридор со своей стороны. Клонов посылали по две-три штуки. Их не жаль… Менее приятный ответ. Но возможный.

Оба варианта мне не кажутся идеальными. Если главную работу сделали, почему совсем не ушли? Если не сделали, что помешало?

– Сима, – шепчу себе, чтобы успокоиться. Темнота обступает, она липкая и навязчивая, но я сглатываю и продолжаю шептать. – Ты попала в отвратительную заварушку. Сейчас бы звонок другу, как на Земле в играх! Ты бы связалась с Иглем. Сун тэй по двум-трем намекам выложил бы полную, подробную программу визита врагов в Уги. Он умеет анализировать. А ты – габло зеленое. Тебе опять страшно до икоты. Что-то ты не учла, что-то важное. Ты знала, но не учла. Сима, думай!

От шепчущего окрика я споткнулась и ненадолго замерла, щупая стену и всхлипывая на вдохе. Интересный вопрос нарисовался в сознании, едва перестал дробить череп взбесившийся пульс. Я икнула и зажмурилась. Вопрос размножился, как отражение свечи в двойном зеркале…

Почему меня не убили прямо тогда, когда я причалила и открылся люк «Стрелы»? Почему меня ждал эскорт? Что за расточительство: ради ничтожного ут-габрехта ставить в каюте наблюдение? С какой стати у меня проводили обыск? Наконец вот: кто назначил мне встречу на вчерашний вечер, почти на время, когда начались проблемы? Ведь он получил согласие у автоматики и понятия не имел, что меня нет в габе! Некто, очень может быть, как раз этим ответом автоматики обманулся и решил – ут-габрехт в срок прилетела с Багрифа.

– Нет, вот уж это – паранойя, – заверила я себя. Хихикнула, отмахнулась рукой с калашом.

Я даже на миг не могу вообразить, что отчасти стала причиной нападения на габ. Это слишком. Если так рассуждать, то все бомбы универсума имеют два проводка, как в американском кино, и синий – он с надписью «Сима»… Я подавилась смешком: перекуси синюю Симу, спаси вселенную от большого взрыва. Бред.

– Принято! – рявкнули далеко впереди.

Знакомый бас. Пока я икала и спотыкалась об свои догадки, враг не дремал и не спасался бегством, как ему вроде полагается.

Вдруг на меня снизошло долгожданное спокойствие. Очень похожее на анестезию, все вижу, но ничего не чувствую. Дышу ровно. Руки не дрожат. Мозг чист, словно его спиртом обезжирили… Сейчас мозг прекрасно анализирует схему габа. Из нужного мне отсека седьмого уровня нет прямого выхода к пирсам, тем более при отключенных локальных портаторах. Мне незачем искать каюту Тьюитя. Если я права, те, кто интересовался ею, скоро сами выберутся в коридор. Соседний, он стержневой для сектора. Именно там и топчется басовитый клон. Проверяет маршрут.

– Напалм, – говорю я сувенирному калашу и мне никого не жаль. Даже себя.

Нащупываю пакет и высыпаю в щель для мусора таблетки окислителя. Жду характерной вибрации оружия, отмечающий обновление содержимого рожка. Этот автомат – имитация формы калаша. Иначе он не стрелял бы в условиях так называемой универсальной среды. Тот режим, который называется теперь напалмом, придумал Билли. Сувенир бьет короткими сериями по пять пуль. Патроны у этой имитации – они постоянные, не отстреливаемые, в них помещаются пуля и окислитель, а катализатор запускает реакцию. И никакого пороха… Как патрон возвращается на место, не мое дело. Хорошо, что я не химик и не военный псих, мне хватило такого пояснения, ничего не поясняющего. Билли тоже выслушал Игля спокойно. Порадовался и сказал: раз пуля делается на месте и на месте же ставится в патрон, то можно контролировать параметры огня очень широко, от выброса напалма и до снайперской стрельбы. Игль посопел, изображая обиженного мальчика – мол, я уже исполнил желание, не честно просить еще. Минутой позже он звонил в исследовательский сектор и азартно кого-то уговаривал «еще напрячься».

– Дубль серия, снайперские, – под анестезией у меня очень ровный голос. Только губы – они чужие, плохо шевелятся и малость шепелявят. – Переключение по прямой синхронизации. Прицел джи-дот. Перевести на одиночные с постоянным пополнением магазина.

Билли, зараза, ввел для разнотипного огня классификацию, причем на английском. Ему нравится упорядочивать все, что касается оружия. Еще ему нравится чистить сувенир. Пастой. И смазывать. Маслом. Блин, будто в универсуме нет ничего новее и понтовее. Наверное, из-за этих причуд меня и донимает запах машинного масла. Проверяю маскировку. Выбираю нишу. Прислушиваюсь. Нет ни единой внятной причины думать, что сейчас здесь пойдут клоны и их главнюк. Но я эмпат. Упрямый, дурной эмпат. Я буду ждать именно здесь.