Телепаты не позволяют оценить тип сознания и подсознания расы в целом, это утверждение тем более верно. Они поверхностно судят, основываясь на резонансе с ограниченными группами.

Конечно, уровень доу стоило бы изучить особо. Но это представляется проблематичным в виду отсутствия реальных объектов для исследования. Ведь, действительно, кто похитит самого Оггу из галактики Дрюккель во имя теста? И кто сможет выжить, совершив подобное безумие…

Нет, работа с телепатами ведет в тупик.»

Саид некоторое время бессмысленно изучал потолок, не делая попыток пошевелиться. Было совсем тихо. Ни единого активного сознания не ощущалось рядом. Мозг отдыхал, и это было немыслимо приятным, прежде недосягаемым, счастьем. Череп изнутри будто бархатом выстлали. Мозг покоился на мягком и темном, расслабленный, невесомый. Таков он должен быть после полноценно проведенного упражнения изоляции сознания. Игль объяснял и делился воспоминаниями. Правда, позже испортил всю помпезность урока, мальчишески сморщил нос и признал: через упражнения он ни разу не добивался полного отключения. Зато сбросив груз бед на Билли, кайфовал минут по тридцать-сорок. Это неприлично, это жестоко нарушает этику телепатов, это опасно для здоровья принимающей стороны… и это работает.

«Может, ты одарен куда более, чем я, – сокрушенно вздыхал Игль, – Но если прижмет всерьез… не трать бесценное время на упражнения. Просто спасайся, используя сильные средства. Саид, когда ты поймешь, на кого можно разгрузиться, ты найдешь самого для себя главного человека. Я везучий, мой брак не идеален, но жена безропотно принимает мою головную боль, даже исчерпав всю отведенную нам двоим юношескую влюбленность и сохранив лишь некоторое… уважение. А когда ее волновать нельзя, я обращаюсь к Билли. Улыбайся сколько хочешь, но их двоих я намерен беречь куда надежнее, чем себя. Дожить до кончины в полном уме, знаешь ли, это у меня пунктик».

Игль еще много разного рассказывал и старательно отдавал без слов. Было очевидно: он рассчитывает на возврат долга с лихвой, не себе лично – так тэй корпусу. Хотя стоит ли судить? Прелесть общения с сун тэем в его умении быть искренним, пусть и несколько нарочито. Кстати, – припомнилось Саиду, – Игль рассказывал, что после полноценной разгрузки, когда мозг покоится в тишине, телепатов порой посещают особые состояния. Некоторые ученые утверждают, что в этот момент разные грани малоизученного духовного дара сливаются, уделяя чтецам мыслей – зрение провидцев или прямоту решений эмпатов. Как будто каждому дару своих проблем мало!

Иссякло беззаботное состояние. Покой утекает, как теплый воздух, сдутый струйкой сквозняка. По спине крадется озноб. Сердце сбивается с ритма. Кому-то родному не просто плохо, смертельно худо!

Все еще глядя в потолок, Саид попробовал отгородиться от приступа страха, навеянного извне.

– Гав? – Морф промолчал, и Саид насторожился сильнее, даже вздрогнул. – Гав, скажи мне, что я не прав. Пожалуйста.

Снова тишина вместо ответа. Саид щелчком пальцев сбросил настройки безопасности катера, выбрался из ослабившего хватку кресла и сел, массируя лоб и постанывая. Голова непривычно кружилась, в глазах роились мутные пятна разных размеров и форм. Руки дрожали. Голодным спазмом сводило живот – невыносимо, до одури. Мышцы дергало, зубы клацали в развеселой чечетке.

– Пройдет, – шепнул в ухо слабый голос.

Саид дернул шеей, лишь теперь сообразив, что на корабле он не один. Исходя из живучести, он должен был первым очнуться после прыжка. Исходя из того, что подсовывает вялая память, пассажирке полагается рыдать или отлеживаться в коме. Наконец, к телепату уровня доу нельзя подойти незаметно! Даже после разгрузки.

– Скоро пройдет. – Так же тихо пообещала Яхгль. Лицо идянки появилось в поле зрения. – Я объясню. Что могу и умею, объясню. Привычное тебе понимание мира восстановится в течение суток. Сознание в норме, это уже много в данном случае. Я вытащила того человека очень, очень издалека. Он был в отчаянии. Он утратил смысл жизни, это хуже любой иной болезни. В нашем понимании хуже. Он сломался и угасал, наблюдая, как обстоятельства и безразличие дожигают мосты. Я сделала много. Все, что могу при моем опыте. Срезала начисто старые связи. Для него – убийственные. С точки зрения людей я увела его из семьи, эти трое, они были его жена и дети. Когда очнется, он посмотрит на них… трезво. Навсегда непредвзято. Вряд ли они смогут заново заслужить доверие. Натянуть нить связи душ. – Идянка виновато помолчала и осторожно, искоса, глянула на Саида, проверяя, сильно ли он сердит. – Еще я содрала с тебя внешний слой, весь. Нехорошо брать жизненную силу. Запрещено, если ситуация не крайняя. Запрещено даже тогда, если без согласия. Но я нечаянно. Толкнула тебя и зацепила поле силы, у тебя много силы, поле обширное, плотное, для меня как ткань. Крепкое… не рвется, вот я и потянула, а после не отпустила, содрала целиком. Очень нужно было… для подпитки. Я не брала себе. Честно. Ни вздоха, ни капли… Позже перераспределилось. Когда мы вытаскиваем людей через йотль… прости, нет понятного слова. Ты еще не читаешь сознание? Жаль. Йотль очень условно – безумная, мгновенная влюбленность. – Яхгль улыбнулась, хотя казалось, она проглотила слезы. И долго молчала, стараясь дышать ровно. – Мы не виноваты, что мы таковы. Кто знает о нас достаточно, полагает, что мы чудовища. В имперских тайных архивах сказано: мы отнимаем свободу воли одним движением ресниц. Особенно у мужчин. Хотя есть разные формы привязанности. Мы настраиваем любую, если важно. Йотль очень сильная, крайняя форма. Для нас она болезненна. Иногда смертельна.

Яхгль сжалась, обняла ладонями локти и отодвинулась. Саид снова осмотрелся, уделяя внимание полетному отчету и состоянию катера, просматривая архив сообщений, принятых пачкой после выхода из прыжка.

– Было бы, о чем жалеть, – успокоил он Яхгль. – Я видел эту семейку, как телепат. Сима назвала бы женушку ведьмой без метлы. В сознании Альга в слое глубокой приватности стоит сцена… так ярко, я не хотел читать, но снял в деталях, не виноват я что тоже… чудовище, – Саид подмигнул пассажирке. – Это было год назад. Ведьма и взрослые детишки, так и не отвыкшие кормиться за папин счет, смотрели, как уродуют и убивают Альга. Женушка его думала о последствиях – лично ей невыгодных. А старший из детей, ему сорок, кровинушке, первым сказал, что осуждает измену и исключает из памяти позор семьи… отца то есть. Альг телепат, пусть и не моего уровня. Он при первой встрече с родными все прочел. Не хотел, а оно считалось. Альг совершенно развалился… внутренне. Можно что угодно простить тем, кого любишь, он так себе говорил. Понимал, что историю собственной семьи выдумывает уже циклов двадцать, усердно запрещая чтение и исключая нестыковки с идеалом. Он очень домашний человек. Для тэй корпуса это необычно, но Альг ведь в ранге эр, он ученый, исследователь. Ни разу не авантюрист или интриган. Контролировал проекты в научном секторе, все реже появляясь дома. О-о, чертов базар, ну отчего в мире столь тонкие стены? Гав, у меня уши мерзнут.

Морф демонстративно отвернулся и, чуть помедлив, забрался на плечо Яхгль. Саид мрачно зыркнул на непрозрачную стену отсека слева – там, за стеной, борт, за бортом – вакуум большого космоса. Далее, за тонким слоем пустоты грохочет габ-порт. А то и крупный узел!