— Что значит считали? — нетерпеливо перебивает Виктор.

— Постойте, давайте хотя бы представимся друг другу? Я Катя, сестра Валеры Хромова.

Глаза Вити, если я могу так называть человека, годящегося мне в отцы, резко сужаются и сканируют меня насквозь.

— Отец Стаса. Виктор Аверкин.

— Очень приятно... — подаю руку, но свою он держит в кармане.

Осекаюсь под его тяжёлым взглядом.

— А мне нет, — вдруг выдает этот странный тип, и я поднимаюсь с места, потому что хочу поскорее покинуть его.

— Сядьте. Не сахарная, я не обязан быть рад видеть сестру человека, который подсадил моего сына на наркотики.

— Что?

— То.

— Да что за бред вы несете?!

— Никакого бреда. Послушай сюда, дочка... твой брат был ублюдком, и я ничуть не расстроен, что он сдох. Так и запомни.

— Да идите вы!

— Угомонись. Рассказывай зачем пришла, а я расскажу, что знаю про брата. Ты ведь за этим пришла?

— Откуда вы знаете?

— Да уж знаю. Земля слухами полнится.

Вновь сажусь на место, мне и правда важно узнать все.

— Короче хватит ходить вокруг да около. Начинай свой рассказ, чем смогу помогу. Может ты и не такая как твой братишка...

— Валера погиб, я год так считала, а теперь мне говорят, что он может быть живой и что он что-то кому-то должен и...

Я не знаю зачем выложила все этому противному мужику, то ли нервы сдали, то ли сил держать все в себе уже просто не оказалось. А может я чувствую его заинтересованность, ведь его сын пропал, а они с Валерой были близки. Может быть мы сможем помочь друг другу?

Не выдерживая сумасшедшего накала, начинаю реветь, сквозь слезы рассказываю Виктору о своих злоключениях и стараюсь на него не смотреть. Сейчас он обругает меня и выгонит взашей, словно щенка. У него сын пропал, а я тут рассказываю, как мне хреново.

Наконец успокаиваюсь и по-прежнему не глядя поднимаюсь, чтобы уйти, но крепкая хватка опускает назад. Вдруг становится страшно, мы хоть и не одни здесь, но вряд ли сосед Михалыч сможет чем-то помочь в случае чего. А то еще и наподдает в знак солидарности.

— Да погоди ты, давай нормально поговорим, слезы только вытри, не люблю я этого...

Вытираю рукавом слезы, просчитывая варианты побега. И дернул меня черт сюда прийти.

— Мой Стасик ведь нормальным парнем был! А после армии как подменили. Люди оттуда наоборот нормальные приходят, а он сам не свой явился. Мать у него умерла давно, мы с ним вдвоём жили потихоньку. Каждый в своей комнате, Михалыч по соседству. Раньше еше Анна жила, но уехала куда-то, да так и не вернулась. Комната пока запертая стоит, государству перешла.

Слушаю, затаив дыхание, голос у Виктора стал мягче, как только он заговорил о сыне.

— Не скрою, пока сын мелкий был, я баб не водил, но имел. А потом Олю встретил, он как раз в армию ушел. Потом вернулся, а тут мы. Чуть не подрались, такой злой на меня был. А я что? А? Света двенадцать лет назад умерла, понимаешь?

Молча киваю, что я могу сказать? Сын оказался собственником и эгоистом, а может за комнаты в коммуналке переживал, кто ж теперь поймет?

- В общем мы с ним не общались толком после того. Я-то как думал, вернётся Стас, про армию байки травить будем, учиться дальше пойдет, потом ко мне на завод, там и место давно ему готово. А он ни слова, ни звука, будто я ему враг. А потом этого Валеру сюда притащил. Даже не спросил меня, сказал только, что он здесь будет жить. Да я ж не против может, но спросить-то, спросить должен же? А?

Киваю, соглашаясь. Отвожу взгляд в сторону и усиленно разглядываю вышитую бисером икону на стене. Виктор перехватывает мой взгляд и в голосе вновь появляется теплота:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это Оля мне вышила, как Стасик пропал. Они с Валерой этим вечно уходили по вечерам, а возвращались к утру уже. Иногда сутками не бывало. Ну и как-то раз я заглянул в комнату сына, каюсь, искал что-нибудь такое...

Замолкает, горько сглатывая комок в горле.

— Нашли? — хрипло спрашиваю я.

— Нашел... Он пришел тогда один, я на него накинулся, с кулаками, Михалыч нас разнимать, ну и ему досталось. Я ему говорю, откуда у тебя эта гадость? А он мне- отвали, и не лезь в эти дела, не то прибью. Это мне, родному отцу! Он ушел и больше не приходил, понимаешь?

Смотрю на икону в деревянной раме, не решаясь взглянуть в глаза убитому горем отцу.

— Меня менты потом спрашивали про это все, но я не рассказал им, слышишь? Вот вроде бы кто-то скажет, дурак ты, с такими одно мучение, но он же сын мне! Другого нет, понимаешь?

Молчим. Глухо тикают настенные часы, за окном шумит проезжая часть и в соседней комнате с надрывом поет Высоцкий.

— В общем втянул твой моего в какую-то беду, и сам погиб. В одно время ведь это случилось, как судьба распорядилась. Ну что, знала такое о братце своем?

— Нет, — шепчу я.

Бесполезно объяснять человеку, что все могло быть наоборот и это его сын мог втянуть моего брата в сомнительные дела. Он для себя давно все решил.

— И что дальше? Что думаешь делать?

Пожимаю плечами, что еще я могу сказать, кроме всего того, что уже озвучила Виктору?

— Я если честно не знаю, чем могу помочь, хотя и очень хочу. Потому что уверен, найдем твоего брата, найдем Стаса. Они ведь вместе уходили в тот самый вечер, понимаешь?

Киваю, что же тут непонятного?

Во всем виноват Валера, по-другому для этого высохшего от горя мужика и быть не может.

Спохватившись, достаю фотографию, где Валера стоит в обнимку с Михаилом Паниным.

— А этого парня вы знаете?

Витя долго вглядывается в снимок и неуверенно кивает.

— Вроде бы... Видел пару раз у нас, вроде он. Да, точно он! Как зовут правда не знаю, но то, что это был он — точно!

— Михаил его зовут. Звали... это была его машина, ну та, на которой все и случилось.

— Его опознали?