— Маричка, — еле слышно выдыхает он, за что получает тычок в бок острым локтем Ритки.

Еще один любитель глупых ласковых прозвищ. Господи, зачем создавать столько сложностей окружающим, когда мы с сестрой уже все за вас решили: Марика — Маша, Марина — Марина. Всё. И нечего всех подряд вводить в заблуждение, называя нас одинаково тупыми вариациями.

— А, это ты, — тут же понимает свою ошибку Слава и поджимает губы. — Привет, Марин, — неловко почесывает раздобревший за последнее время живот и отводит взгляд.

— Никогда не могла вас отличить. Два близнеца — одинаковых с лица, — пытаясь разрядить неловкую ситуацию, заливается весьма неправдоподобным смехом соседка.

А мне не до смеха. Чертов Славик — та еще кобелина оказывается! А Распутная Рита — та еще коза. Так вот откуда она так много знает о диванном парне моей сестры.

Потому что теперь это ее диванный парень!

— Вы мне все расскажете, — тычу в них пальцем, грозно выдавливая слова.

Кажется, я нащупала жирную нить к выходу из темного лабиринта. И собираюсь идти по ней до конца.

Я даже не разуваюсь. Стягиваю шапку, запихивая ее в карман, расстегиваю пуховик и так и прохожу вглубь квартиры. Марсель следует моему примеру и тоже стягивает со своей головы шапку и, задорно агукая, бросает ее на пол. Снова вовлекая в придуманное им развлечение.

— Не сейчас, Марс, — объясняю младенцу, что мне не до игр.

— Эм, его зовут Марс? Как планету что ль? — почесывая затылок, спрашивает Славик, мелькающий рядом.

Я начинаю подозревать у него лишай. Не может человек чесаться без остановки!

— Как бога, дурень, — кидает в его сторону раздраженный взгляд Ритка, сбрасывая со старого дивана какие-то тряпки. У них тут бардак, как будто тоже потеряли память и теперь возятся с малознакомым ребенком. — Чё, в честь итальяшки своего назвала? — подмигивает мне.

— Ка-кого итальяшки? — весь мой запал распотрошить и подвесить эту парочку предателей вместо трофея на стену улетучивается от резкой смены темы.

— Ну ты ж вроде иностранца подхватила? Не? — Ритка плюхается на диван и скрещивает ноги, демонстрируя совершенно контрастирующие с окружающей нас постсоветской обстановкой ярко-алые тапочки со стразами и перьями.

Я приклеиваюсь к ним взглядом, словно загипнотизированная. Итальяшка? Но я в Италии года четыре не была!

Отрицательно машу головой, пытаясь усмирить вырывающегося из рук Марселя.

Но сын буквально выкручивается, не желая больше стоять на одном месте и бездействовать. Я перехватываю его второй рукой и сажаю на диван рядом с соседкой. Окончательно стягиваю с него комбинезон и спускаю на пол. Потертый ковер выглядит не лучшим образом, но там он хотя бы не найдет как убиться.

— Я почему-то думала, что ты на ПМЖ в заграницу свалила, — снова обращает на себя мое внимание Ритка. — Ты ж вроде говорил, Славк?

— Не было такого, — открещивается бывший сестры, теперь скрябая ногтями шею.

Он предпочел стоять в дверях, на безопасном от меня расстоянии. Чует, гад, опасность.

— Так что… как вы… — пытаюсь сформулировать не матный вопрос. — Когда?

— Да года два уже, да, Слав? — спрашивает Ритка у дружка. Тот дергается и даже прекращает себя чесать. На пару секунд.

— Не, меньше, — опускает взгляд на свои дырявые клетчатые тапочки, а руки засовывает в карманы растянутых трико.

— Ах ты гад, — протягиваю я, все понимая. — Изменял, значит, втихаря?

— Марин, ну…

— Ясно всё, — прерываю его потуги. — И что, когда она узнала? Как?

— А то ты не знаешь, — снова берется раздирать кожу, теперь на плохо выбритой щеке.

— У нее амнезия, прикинь? — почти весело говорит Ритка.

Ее эта ситуация явно забавляет. Она задорно раскачивает один из несуразных тапочков на ступне, забрасывая ногу на ногу. Марс тут же устремляется к яркому мельтешащему перед глазами предмету и хватается за него двумя руками. Распутная Рита подскакивает от неожиданности и теряет злополучный тапок. Марс, обрадованный трофеем, гулко гудит и тут же тянет его в рот.

— Нет, фу, Марсель! — шиплю на него, отбирая дурацкий тапок. Ему это, естественно, не нравится, и сын тут же широко открывает рот, набирая воздух.

Три, два… Квартира наполняется душераздирающим криком.

— Я сейчас, — под округленные глаза парочки изменщиков выхожу в коридор, где оставила коляску.

Достаю из болтающейся на ручке сумки бутылочку со смесью и какую-то прорезиненную ягодку на пластиковом кольце, которая здесь валялась. Может, это его любимая игрушка?

Возвращаюсь в комнату, где Марс все еще орет, раскрасневшийся и очень несчастный, а Славик о чем-то скрытно перешептывается с Риткой. Но я застаю только обрывок фразы.

— …зачем позвала вообще?

При виде меня замолкают, бывший сестры плюхается на диван рядом с подружкой и складывает руки на груди. Атмосфера в комнате как-то поменялась за ту минуту, что меня не было. Теперь Славка не отводит от меня прямого взгляда и явно не чувствует себя столь же неуютно, как раньше. Решил включить альфа-самца. Которого в нем размером с кузнечика.

— Рассказывайте, давайте, — не тушуюсь под этим взглядом. Опускаюсь на пол и показываю Марселю, что принесла. Думала, он проголодался настолько, что выхватит у меня бутылочку вместе с руками, но вместо этого он счастлива угукает и тянется к дурацкой ягодке. Чтобы тут же запихнуть ее себе в рот.

А, ладно. Надеюсь только, что она нигде не падала.

— Ну, — оборачиваюсь на молчунов и стреляю в них смертельным взглядом.

Это помогает. Не растеряла хватку, ты погляди.

— Да нечего рассказывать, — отфыркивается Славка. — Застала — ушла, вернулась — выгнала. Через пару месяцев хату сдала и съехала.

— Куда? — не сдерживая уже нервную дрожь в голосе, спрашиваю я.

— Не знаю, — врет, даже не удосуживаясь посмотреть мне в лицо.

— Послушай, Слава, — я поднимаюсь на ноги и делаю шаг к дивану, нависая над этими двумя. — У меня не очень хорошие выдались дни, — говорю обманчиво вкрадчивым голосом. — Я получила травму, — тычу пальцем себе в лицо. — А вместе с ней амнезию, лохматого мужика и вечно орущего младенца. А сейчас узнаю, что ты пудрил мозги моей единственной сестре почти восемь лет, жил практически за ее счет и, в конце концов, поступил с ней как последний ублюдок, из-за чего она сбежала в неизвестном направлении. Как думаешь, насколько велико сейчас мое желание отыграться на тебе за всё-ё-ё это? — я улыбаюсь кровожадной улыбкой, раскидывая руки в стороны, словно желаю объять весь этот треш последних дней.

Потому что да, стресс давит на меня такой плитой, что я готова вгрызца зубами в лодыжки мимо проходящего мужика, лишь бы страдать не одной. Или в яйца. Не только за сестру.