– Еще как, – соглашается Колин. – Но не стоит слишком уж переживать. Ведь у нас есть Люси.

– Ты знаешь, кого она подозревает?

– Она не делится со мной такими вещами! – Раздражение Колина кажется Джейн любопытным.

Ей не терпится поскорее вернуться к себе и спокойно все обдумать. Но когда она уже разворачивается, чтобы уйти, Колин говорит:

– Киран упомянула, что ты делаешь зонтики. Ты это имела в виду, когда говорила, что занимаешься творчеством?

Джейн вздрагивает:

– Ничего особенного. Просто хобби.

– Понимаю, – кивает Колин. – Классное хобби.

– Спасибо, – сдержанно благодарит Джейн и вновь поворачивается, чтобы уйти. Колин увязывается за ней, и Джейн это совсем не нравится. Она снова замирает.

– Извини. – Колин явно смущен. – Клянусь, я не буду тебя преследовать. Я просто интересуюсь зонтиками.

– Если честно, я не хочу о них говорить. И тем более не хочу их тебе показывать.

– Что ж, спасибо за прямоту. Прости, ничего не могу с собой поделать. Такая уж у меня работа – проявлять любопытство, если слышу о новом для себя виде искусства.

– О, я всего лишь дилетант. Мои зонтики – баловство, а никакое не искусство.

Колин вскидывает руки, словно сдаваясь, и виновато улыбается:

– Знаю, знаю. Еще раз прости. Забудь. Сейчас я провожу тебя до комнаты и обещаю – ни слова о зонтиках! Идет?

– Надеюсь.

Они поднимаются по лестнице, Джаспер плетется следом.

– Бранкузи – странный выбор для кражи, – говорит Колин. – Скульптура немаленькая. Ее так просто не унесешь.

– Как хоть выглядит эта рыба? – спрашивает Джейн. – Я узнаю ее, если увижу?

– Плоский продолговатый кусок мрамора.

– Звучит довольно абстрактно, – замечает девушка. – Красивая?

– Немного не в моем вкусе. Но, несомненно, ценная.

– А без пьедестала рыба будет что-то стоить?

– Что-то, конечно, будет. Но пьедесталы Бранкузи являются неотъемлемой частью его работ. Тот пьедестал был создан специально для рыбы. Они неотделимы. Крайне нелепо выставлять их по отдельности.

– Выходит, это до ужаса глупая кража.

– Еще какая, – соглашается Колин. – Я бы даже сказал, это ближе к вандализму. Как тебе нравится этот безумный китч? – спрашивает он, легонько пиная голову Капитана Полярные Штаны. – Дядя Бакли обожает эту штуку.

– Правда? – Джейн не прочь узнать побольше о знаменитом избалованном дяде Бакли. – Я сразу представляю себе человека… искушенного.

– У него тоже эклектичные вкусы. Вообще-то… Все-все, не важно. – Он снова делает извиняющийся жест. – Я ведь обещал тебе – ни слова о зонтиках.

Он дразнит Джейн, и это работает. Теперь она сгорает от любопытства, гадая, что же он хотел рассказать о дяде Бакли и как это связано с зонтиками.

– Если речь не о моих зонтах, то я не возражаю.

– Ну, – ухмыляется Колин, – я только хотел сказать, что дядя Бакли их коллекционирует. Почти к каждому наряду у него есть отдельный зонт.

– Правда?

– О да. В горошек, в полосочку, с цветочными принтами. Ему хочется, чтобы зонтики делали необычными – в виде лягушачьей головы, например, или в форме машины «фольксваген-жук».

– Да ладно!

– Ага. Он – именно тот человек, который однажды может помочь тебе. Если ты когда-нибудь решишь, что готова показать кому-нибудь свои зонтики. Но стоп, кажется, я опять перешел черту.

– Что значит помочь мне? – спрашивает Джейн, не в силах остановиться. Она ведь как раз делает необычные зонтики! Чего стоит один ее зонтик в виде яйца! Это одно из ее лучших творений и один из немногих зонтов, который она, пожалуй, готова кому-то показать.

– Он находит покупателей на произведения искусства, – объясняет Колин. – Я помню, ты не считаешь свои зонтики искусством. Но если ты продолжишь работать в этом направлении, возможно, когда-нибудь они им станут, и партнерство с дядей Бакли – то, что может буквально взорвать жизнь художника. Конечно, в хорошем смысле.

Джейн снова замирает. Тетя Магнолия, поэтому ты хотела, чтобы я сюда приехала? Чтобы кто-то увидел мои зонтики и взорвал мою жизнь в хорошем смысле?

Колин неловко мнется возле Джейн, делая вид, что рассматривает картины, пока она ведет свой внутренний монолог.

– Все хорошо? – наконец спрашивает он.

– Если я покажу тебе свои зонтики, – говорит она. – Если я их тебе покажу, ты учтешь, что я всего лишь новичок?

– Конечно, – широко улыбается Колин. – Я же не мудак какой-нибудь.

Джейн не знает, мудак он или нет, но у нее возникает стойкое ощущение, что именно такого развития событий он и ожидал, когда увязался за ней с обещанием не говорить ни слова о зонтиках.

Тем не менее Джейн открывает дверь, делает глубокий вдох, вспоминая о медузах, и приглашает его войти.

В гостиной Колин начинает бродить среди зонтиков, что-то задумчиво бормоча, подносит их к свету и проверяет прочность натяжки. Он открывает зонты грубыми резкими движениями, так что Джейн беспокоится, как бы он не повредил их.

– Эй, осторожнее! – восклицает девушка. – Они же самодельные.

Приткнувшийся к ногам Джейн Джаспер тоже поглядывает на Колина с тревогой. Тот пытливо осматривает каждый экземпляр, вертит в руках, открывает и закрывает. Джейн думает, что он похож на Шерлока Холмса. Колин берет зонтик цвета слоновой кости, отделанный черным кружевом. Он сделан в виде паутины. Колин берет зонтик как саблю и подносит к свету. Кажется, вот-вот прозвучит что-то вроде «Элементарно, Ватсон! Это сделал дворецкий в библиотеке с помощью паутинообразного зонтика!»

На самом деле Колин говорит другое:

– Знаешь, раньше я не понимал, что́ дядя находит в этих зонтах. Но теперь вижу, что некоторые из них – просто чудо!

Глаза Джейн наполняются слезами. Ее это тревожит, и девушка спешно отворачивается, чтобы смахнуть их рукавом.

– Почему именно паутина? – спрашивает Колин.

– У нас был паук, – отвечает Джейн, всхлипывая. – Целую зиму он прожил в нашем кухонном окне. Тетя Магнолия не разрешала мне его убивать. Мы назвали его Шарлоттой.

– А этот? – Колин поднимает зонтик, который кажется красным, но на свету начинает переливаться всеми оттенками фиолетового.

Джейн потирает уши.

– Он сделан из двух полупрозрачных тканей. Внутри – синяя, снаружи – красная. Поэтому в зависимости от освещения он меняет цвет. Еще я пробовала соединять синий и желтый, чтобы получился зеленый, но от него лицо становилось болезненным и бледным.

– Дядя Бакли оценил бы, что ты учитываешь подобные факторы, – отметил Колин. – Они рабочие? Я имею в виду, водонепроницаемые?