– Господи, – изрекает она, и в глазах у неё – великое сомнение, – и ты будешь мыть унитазы?!

Ударение на слове «ты» звучит подчёркнуто и с неким надрывом. Краем глаза замечаю, как, словно между прочим, собираются вокруг нас зрители. Все ужасно деловые, каждый якобы чем-то занят, но уши локаторами нацелены на наш с Анатольевной разговор.

– Знаете, – душевно улыбаюсь я сестре-хозяйке, – в Интернете есть рассказ не рассказ, байка не байка, как на базе геологов ждали прибытие аристократа и с сарказмом проходились по поводу того, как же «его светлость» будет ходить в жутко грязный общественный туалет. А «его светлость» взял швабру, тряпку и спокойно туалет вымыл. И очень хорошая фраза в этой истории звучала: убирать грязь не стыдно, стыдно жить в грязи. Так вот: я спокойно и тщательно буду мыть полы, панели, туалеты. И всё остальное делать по списку. С улыбкой и без истерик. Ещё есть вопросы?

Вопросов не поступило, но шушуканье и смешки прошелестели. А я отправился работать по указанному курсу. У меня был свой участок и ни тени сомнений, что всё получится.

Это несложно на самом деле. Я видел: за мной наблюдают. Следят, как я справляюсь и не пытаюсь ли облегчить свою участь. Тщательно ли мою, не забываю ли протирать пыль. Не могу сказать, что плевал на всё, но спокойствие – классное оружие. И такую работу можно делать легко. Главное – не сомневаться.

В палатах на меня смотрели, раскрыв рот. Женщины и мужчины. Но женщин, конечно, я впечатлил больше. Резонно.

В начале десятого от Аллы пришло сообщение: «Поздравляю с первым рабочим днём». Это резко подняло боевой дух и улыбчивость, хоть я и так не скупился: раздавал улыбки налево и направо всем, включая и персонал.

«Скучаешь?» – спросил я в промежутке между мытьём полов и панелей.

«Отдыхаю и готовлюсь к занятиям».

Ох, моя уклончивая дама! Никак не хочет признавать мою неотразимость. Ничего, есть над чем работать. Постепенно выцарапывать её из панциря – увлекательное занятие!

К середине дня подвёл скромные итоги: пытались пощупать – три раза; пробовали подкормить – семь раз; обозвали хорошеньким, всячески проявляя восхищение, – несколько раз, точное количество слов и взглядов подсчётам не подлежит; под разными предлогами просили сделать какую-нибудь ерундовую мелочь – четыре раза. Никому не отказывал. Перенести штативы капельниц – пожалуйста, переложить больного – без проблем. Обращайтесь, всегда рад помочь.

В обед меня снова пытались подкормить. На этот раз – персонал. Что скрывать: девушки вокруг меня вились. То, что я притягателен – без сомнений, но установку «девок не портить» помнил хорошо. Да и иммунитет у меня к повышенным знакам внимания имеется. Над этим хорошо шутить. Переводить неловкие моменты и ненужные восторги в безопасную плоскость уклончивых шуток.

Отсюда и ноги растут всех моих коронованных выходок. Да, я великолепен. Да, я прекрасен и крут. Да, я признаю, что такой, уверенно и без сомнений. А то, что во все эти превосходные степени я вкладываю долю определённого сарказма, знать никому не обязательно. Даже Осе. Мне нравится её драконить.

Алла

«Надеюсь, роза у тебя завяла».

Звучит как-то двусмысленно, но это же Драконов. От него что угодно можно ожидать.

«Нет, свежа и прекрасна» – говорю абсолютную правду и представляю, как он сердится. Я видела, каким он бывает, но ни разу – разозлённым настолько, чтобы потерять контроль.

Весь воскресный день я улыбаюсь и грежу. Читаю его сообщения и радуюсь. Кто-то стучал в дверь, но я не открыла – притворилась деревом, что вросло корнями в пол. Наверное, это Семакин, потому что именно он вваливается в комнату первым, как только возвращается из дому моя соседка Люда.

По Людкиному лицу догадываюсь, что у них с Кириллом что-то было. Да и без лица можно понять: Семакин просто так к нам в комнату бы и не зашёл. Но сейчас он смотрит на меня, Люда – на него. И, кажется, пахнет скандалом.

– Вы что тут, спелись без меня? – выдаёт моя соседка по комнате растерянно, и взгляд её останавливается на розе, что стоит на столе.

– Нет, – не даю я Кириллу рот открыть. – Я болею.

Ничего менее идиотского придумать не успела.

– А он, значит, – кивает Осина на застывшего Кирюху, – посильную медицинскую помощь оказывал?

Яд и сарказм. И лицо у неё некрасивым становится. Я ещё никогда не попадала в подобные ситуации, поэтому начинаю ржать под громкий аккомпанемент телефона. Это Драконов звонит.

– Да, дорогой, – воркую я, давясь смехом.

– Жалейкина, у тебя температура поднялась? – он делает вид, что так и надо. Даже не испугался.

– Нет, Арк, я выздоровела. Тут твой друг Кирилл за мной приглядывает. Так что моё здоровье вне опасности.

Семакин дёргается, но не возражает. Вот и хорошо.

– Я ему голову откручу, – рычит Драконов вполне натурально.

– Аркадий передаёт тебе свои благодарности, – отвешиваю мысленные оплеухи Семакину.

– Аркадий?.. – у Люды, кажется, от избытка информации сейчас дым из ушей повалит.

– Да, Аркадий. Мой жених, – произношу я чётко в последнюю секунду соображая, что телефон так и зажат в моей ладони.

– Оса, я знал, что ты замечательная девушка и умеешь извлекать выгоду из по-настоящему ценных предложений, – льётся мне в ухо бархатный голос Драконова. – Я польщён, что ты приняла правильное решение. До завтра? Я встречу тебя после занятий. И не надо меня благодарить.

Он отключается, а я думаю: не слишком ли высокая плата за один маленький скандальчик, который удалось избежать?..

Алла

На следующий день мы с Драконовым не пересеклись: у нас отменили пару – преподаватель улетел на конференцию куда-то в заокеанские дали. Сообщать, что освободилась раньше, я не стала: вот ещё. Мне нужна передышка, особенно после вчерашнего допроса, что устроила мне Осина.

Она сама спровадила окаменевшего Семакина вон и с азартом гончей, взявшей след дичи, начала загонять меня в угол дурацкими вопросами.

Я отморозилась, лишь загадочно сверкала глазами, томно вздыхала, мычала что-то невразумительное, а Людку так и подбрасывало. Виданное ли дело: у Жалейкиной кто-то появился, а она пропустила. В конце концов, Осина надулась, обозвала меня дурой и заявила:

– Ну, смотри: когда он тебя бросит, ко мне жаловаться не лезь, не пожалею и хорошего совета не дам!

Напугала. Меньше всего на свете я нуждалась в наставлениях прожжённой светской львицы Осиной, которая себя считала чуть ли не гуру в отношениях между мужчиной и женщиной.

Последняя лекция пропала, зато я неожиданно нашла работу. Случайно зашла в близлежащую больницу и – о, чудо! – мне повезло. Ночные смены – то, что доктор прописал. Можно выдохнуть: без куска хлеба я не останусь.