Честное слово, Молли бы согласилась на целый день «берёзовой каши» от госпожи Старшей, чем на этакие муки!

Во-первых, пришлось затянуться в корсет, самый настоящий, уже «для молодой леди», а не детский. Затягивала Фанни, улыбавшаяся, по мнению Молли, с истинной кровожадностью: «Терпите, мисс Молли, терпите, красота требует жертв, а в Пушечном клубе собираются истинные джентльмены!»

В корсете было жутко неудобно и непривычно, но, в конце концов, его носили все настоящие леди!

Во-вторых же…

Во-вторых, платье было-таки ужасно красивым, признавалась себе Молли. Оставалось загадкой, как портниха мисс Дженкинс сумела сшить его так быстро; атласное, с короткими пышными рукавами, «цвета экрю», как важно поименовала его Фанни, по мнению Молли, гордившаяся нарядом больше, чем мама и папа, вместе взятые. Верхняя прозрачная юбка из тонкого кружева, словно падающий снег, и перчатки чуть пониже локтей, в тон остальному платью.

Тяжёлый атлас приятно холодил кожу; Молли вдруг ощутила себя разом и взрослой, и — принцессой из сказки.

Но всё равно она не могла не подумать — как же жаль, что у Rooskies нет ничего подобного! Их одежда красива, но совсем, совсем другая; а как потрясающе смотрелась бы Таньша в таком наряде!

Папа облачился в смокинг с чёрным галстуком-бабочкой и выглядел очень, очень импозантно. Его многолинзовый монокль поблёскивал — начищенный, отполированный.

— Моя красавица, — сказал папа, беря Молли под руку и улыбаясь. — Уже почти совсем взрослая…

Фанни аж всхлипнула от наплыва чувств.

Мама провожала их до дверей, бомбардируя Молли тысячью и одним советом со скорострельностью лучшей митральезы.

— Визитница? Ты не забыла? — волновалась мама.

Кто-то, быть может, удивился бы наличию визиток у мисс, хоть и явно благородного происхождения, но всё-таки ещё «юной леди», «мисси», к которой пока что не начали свататься, — но в Норд-Йорке с его сословиями, визитами, зваными обедами и благотворительными базарами даже девочкам полагалось являться на оные с визитницей. Молли предстояло вручать свои карточки другим девочкам после того, как они будут формально представлены друг другу.

— Не забыла, мама, не забыла, — успокаивала её Молли.

— Вас не проверишь — всё на свете забудете! — отмахивалась мама. И сразу же выпаливала очередное наставление.

Молли честно угукала, кивала и пропускала всё сказанное мимо ушей. Она отправляется в Пушечный клуб не для того, чтобы — как там сказала мама? — наилучшим образом презентовать себя высшему обществу Норд-Йорка.

На высшее общество Молли было начихать. Кейт Миддлтон отдала бы правую руку за визит в Пушечный клуб, а Молли было всё равно. Было только одно место, где бы ей по-настоящему хотелось сейчас очутиться, если не считать родного дома, — двор госпожи Старшей, с разговаривающими головами на кольях, с чёрным котом Vasilijem и могучим, но добрым псом Polkanom.

И лучше всего было б оказаться там всей семьёй! С мамой, папой, братом и Фанни! Если б они только смогли понять, если б только сумели…

Локомобиль пыхнул, фыркнул и покатил. Папа опустил маску и прокашлялся.

— Молли, девочка моя. Я понимаю, как тебе нелегко…

Молли вздохнула. Папа всё равно ничем не мог помочь.

— Лорд Спенсер — не тот, с кем можно шутить, — папа совсем понизил голос. Машиниста локомобиля отделяла от пассажиров толстая переборка, к нему в кабину вела слуховая труба, и папа, недолго думая, заткнул её воронку шёлковым платком.

— Мне кажется, — осторожно сказал папа, — у варваров с тобой случилось и что-то ещё, дочка.

Молли незаметно для отца стиснула кулак так, что ногти впились в ладонь. Это ещё что такое? Это ещё тут к чему? Не было печали, как говорится!..

— Да что со мной могло случиться, папа?

— Случиться там с тобой могло всё, что угодно, — вздохнул доктор Блэкуотер. — Но я не про то, что могло. Про то, что случилось.

— Да ничего со мной не случилось, па-ап! Сидела взаперти, в окно смотрела. Ну, гуляла ещё, под надзором. Ела, спала. Всё!..

Папа принялся протирать свой монокль.

— Когда ты была под арестом… когда всех нас забрали в Департамент… я слышал, в чём тебя обвиняли…

— В том, что я ведьма? Да, пап? Так это ж всё ерунда! Они сами сказали! Проверили, ничего не нашли! У страха глаза велики, папа, вот и всё!

— Гм… — Папа продолжал тереть свой монокль, с преувеличенной аккуратностью поднимая и вновь опуская линзы. — Дочка, как ты знаешь, я — железнодорожный доктор. Езжу по самым дальним гарнизонам, встречаюсь с самыми разными людьми, и солдатами, и офицерами, и вольнонаёмными. Поверь, они немало рассказывали мне о тех, с кем им приходится сражаться. Я… наслышан и о загадочной медведице Седой, и о двух её спутниках — волке и ещё одном медведе. После взрыва на «Геркулесе» было множество раненых… они рассказывали преудивительные вещи. Если честно, я не очень понимаю, почему командование Корпуса… Впрочем, я не о том. — Папа вдруг наклонился к Молли, взглянул на неё очень внимательно. — Я думаю, дочка, варвары умеют обращаться с магией куда лучше, чем мы полагаем.

Молли едва не фыркнула самым непочтительнейшим образом. «Умеют обращаться с магией» — ну да, конечно! Умеют, папа, ой как умеют! Но тебе об этом лучше не знать.

Именно потому, что ты, папочка, теперь уже не железнодорожный, но военный доктор. И я не хочу думать, что ты одобрил… сожжение какой-нибудь деревни, не хочу думать, что ты одобрительно бы кивал, глядя на торчащие печные трубы, словно пальцы мертвецов поднимающиеся над землёй, не хочу, чтобы говорил что-то вроде «так им и надо!».

Потому что ты же мой папа! Самый лучший!..

И в глазах у Молли вновь защипало.

Никто в Норд-Йорке не должен знать об истинной магии Rooskies. Никто, даже папа.

— Ну и что, пап? Я тоже слышала сказки про волшебную медведицу, но это ж только сказки! Я и лорду Спенсеру говорила, варвары умеют приручать лесных зверей, делать их умнее, чем в природе!..

— Нет-нет, постой, ты меня сбиваешь, — смешался папа и вновь принялся терзать и без того наполированный до идеальности монокль. — Мне кажется… они что-то сделали с тобой. Магией, дочка. Потому что магик ведь далеко не сразу обращается в чудовище или сгорает, какое-то время эта неведомая сила ему подчиняется… и варвары, похоже, знают, как это использовать… А потом их маг просто, как я понимаю, сгорает, но делает это так, чтобы унести с собой побольше верных слуг Её Величества…

Молли так и подмывало сказать — да, это именно так! И потому не надо Королевству соваться за Карн Дред, чужой земли Rooskies не хотят и фута, зато своей — и дюйма не отдадут!..

— Может быть, папа, — почтительно сказала она вслух вместо этого. — Я не видела. Не знаю. Сидела взаперти, и всё. Никто со мной ничего не делал…