– Понял. «Мессеры» сверху.

– Вижу, не успеют! – Машина покрылась серым покрывалом, мы перевалили за десять.

– Тангаж ноль, разгон!

– Принял, ноль.

– Вперед смотри внимательно, на меня не наскочи.

Он-то еще не стрелял, а у меня компас уже показывает черте что! Когда гирокомпасы поставят? Мы вылетели из облака с разрывом в две секунды, он меня не догнал и отклонился влево. Продолжаю отход, немцы могли пойти за нами. Вот они! И крутейший вираж на них вправо, их только трое и выскочили они чисто под лобовую, но Димки нет, а фокусы с плотным строем с Санькой не пройдут. Четко с двухсот метров посылаю плотную группу пуль в ведущего и низом под их брюхом проскакиваю в облако. Санька кричит:

– Попал! Я попал!

– Успокойся. Тангаж ноль, газ не дергай. Курс 185.

– На курсе, ноль.

– Пять вверх, и внимательно! – Но по выходу мы увидели группу «мессеров» внизу и отходящую параллельным курсом на юг.

– Отворачиваем, домой. – Сам чуть кренюсь и щелкаю АФА, фиксируя, что их осталось пять и два дымных следа, один – крутой, второй – пологий.

– Я – попал, он загорелся! – продолжил выплескивать эмоции Саша, пришлось его прервать.

– Второй, ноль-ноль, «Катушка», первому.

– На приеме.

– Имели столкновение с восьмеркой Ме-109 у Стального Коня. Длилось 12 минут 30 секунд, и последовал отход. Отходило пятеро из восьми. Ты понял, о чем я?

– Проверить падение «мессеров» у Стального Коня.

– Дурак, у них аэродром в сотне километров от вас. – Молчание…

– Первый, я – понял, доложу по команде! Спасибо.

– Не булькает. До связи.

Мы убавились, по маршруту больше не пройти, топлива осталось не слишком много. Спускаемся помаленьку. Оглядываемся. Только пересекли шоссе Калуга – Тула, как вылез на связь Комаров. Чё-то его слишком хорошо слышно! Ой, не к добру!

– Тридцать первый! (это мой официальный позывной) Ваше место?

– Квадрат 2–36, следуем домой.

– У Катушки были?

– Да, выходили на связь с Катушкой-2. Имели два боестолкновения в том районе.

– Вернетесь – выйдите на ВЧ. Опять язык распускаете!

– Почему опять?

– Так у вас в личном деле написано. Конец связи.

«Вот сучок!» – подумал я, но ничего уже этот разговор изменить не может: либо в Орле изготовятся к бою, либо все пройдет так, как прошло «в тот раз». Промолчать я не мог, тем более что радиус немцев известен, а уж выводы сделать из этого – как два пальца об асфальт. Интересно, почему его так хорошо слышно?

– Ну что, Саша, слышал? Ждет нас дома клизма с патефонными иголками.

– Нет, не слышал, шумы какие-то были, слабенькие, и все.

Блин! Радиосвязь снова задала загадку. Есть режим, в котором станция принимает и передает лучше! Через двадцать одну минуту встали на «коробочку» и сели.

– Максимыч, вызови «маркони», и посмотрите мой и Сашкин самолет, все, что касается связи. Все настойки и соединения. Я разговаривал с Комаровым на расстоянии 150–170 километров, штатно, а у Сашки только шумы были. Смотрите, в чем дело. Усек?

– Юрку работать заставить, проще самому посмотреть. Понял, все проверим.

Ну, а я, еле переставляя ноги, идти не хотелось, направился вначале снять «высотку», а потом сел в «газик» и поехал в штаб эскадрильи. Наши пленки уже там, проявляются, чем позже приду, тем более аргументированно можно будет говорить с комполка.

Дима, оказывается, успел переговорить с Сашкой, который у машины, после доклада мне, оставаться не стал, а побежал хвастаться тем, что попал по «мессеру», где его и прихватил по телефону комэск.

– Чё ты там ковырялся, уже дважды звонили из штаба корпуса.

– Да тут интересное кино получилось со связью: я всех слышу, а Санька глухой и немой. А настройки одинаковые. У него с сотни все вошло в норму. А у меня и на 150 работало как часики.

– Сейчас тебе устроят «часики». Сколько?

– Два – точно, два – под вопросом, один из них Санькин. Толковый мальчишка, бой приняли в СМУ, удержался и даже стрелял.

– Где ж ты там СМУ нашел?

– Да облако грозовое.

– Ты в грозу полез?

– В верхней ее части. Нормально получилось.

Наш разговор прервал звонок по ВЧ. На связи второй Комаров. Этот хотя бы выслушает и не прервет доклад. Доложил полностью по порядку про «юнкерс», даже с бортовыми 122-й отдельной эскадрильи немцев, стратег. Затем про бой у Стального Коня, это конезавод под Орлом, где орловских рысаков разводят. Подтверждение оттуда на два падения пришло. Третий ушел, сильно дымя, в сторону Карачева – Трубчевска. Остальные пошли на Шостку.

– С этим понятно, младший лейтенант, но почему вы сообщили Катушке-2, что противник в ста километрах от нее?

– Я же докладывал с точным временем, когда противник меня обнаружил: 07:28:32. Через 7 минут 52 секунды мы обнаружили восьмерку истребителей. Сошлись с ними через 9 минут и 15 секунд, они нас догоняли и шли пересекающимся. Бой длился 12 минут 30 секунд, и они пошли на отход по топливу. По всем расчетам у них оставалось его на 100–120 километров. Можете проверить.

– Подождите у аппарата.

Но не прошло и минуты, как раздался голос Климова:

– Что тебя туда потянуло?

– Задание на учебно-боевой вылет я направил вчера и получил добро. У меня – новый ведомый, обкатываю.

– Почему панику сеешь?

– Данные я отдал полковнику Комарову. Спрашивайте у него: точны ли мои расчеты.

– Мне твоими расчетами уже всю плешь проели!

– Так вроде в прошлый раз у вас ее не было? Неужели индейцы под Москвой появились и скальпы драть начали?

– Не обращайте все в шутку, товарищ младший лейтенант! Иначе быстренько на фронте окажетесь!

– А я не против, товарищ полковник. Там от нашей эскадрильи гораздо больше толку будет. Но счет в полку поправляем только мы.

Полковник повесил трубку, и через десять минут пришла его телеграмма по Бодо, в которой он отменил все учебные полеты, учебную эскадрилью приказал перевести в Сергиев Посад. Полный запрет на любые полеты, кроме вылетов по тревоге. Поговорили! По всему чувствовалось, что в ближайшее время нас расформируют и распределят по другим эскадрильям. Не нравится правда о войне большому начальству.

Весь день первого октября провалялись в землянках, выходя из них только на прием пищи и на дежурства по готовности. Скукотища смертная! И Бодо молчит, и ВЧ не тревожит. Наступила ночь, Вика уснула, и я вышел проветриться из землянки. Конечно, не черт, а я сам направил свои стопы к телефону. Ну, а чего такого? Скучно! А позвонить-то особо и некому. Пять минут составлял примерный план переговоров, затем решительно снял трубочку и попросил «Голубизну-1», у нее, ответил женский голос, «Тростинку», а через нее вышел на «Покой», это те самые девочки в Можайске, которые имеют право нас поднять по тревоге. Представился, в ответ услышал «Ой, как мы рады вас слышать!» Слово за слово, выяснилось, что у них прошли награждения за «стратега», что ждут нас в гости, особенно меня. Я их не стал расстраивать, что место уже занято.