«Атака!» Под нами – танки. Бьем с пикирования, стараясь уронить пятидесятки как можно точнее, но 36 бомб эту армаду не остановят. Это больше для поддержки штанов: пехота должна быть уверена, что «юнкерсы» не прилетят. Идем в набор, большинство летчиков выпустило и ракеты по легкобронированным целям. Теперь спешим набрать высоту, так как «Паркет» выдал появление большой группы истребителей. Считать «Паркет» еще не научился. Точки сливаются на экране-живопырке. Чуть отошли на восток, расползлись по высоте в этажерку. Я точно знаю, что никакого численного превосходства у немцев нет. Их выбили еще до начала наступления на Москву. 158 бомбардировщиков и 126 истребителей сумели собрать со всех фронтов. Но «мессеробоязнь» уже распространилась по ВВС, благодаря «успешному командованию героями-кавалеристами». Тройку истребителей, какими бы супергероями они ни были, свободно валит звено «сто девятых». У них преимущество в скороподъемности, скорости и внезапности атак. А вот с нами это не пройдет! У нас внизу – затравка для боя, те ребята, которые мастерски умеют уклоняться от атак. И немцы пойдут на вертикаль! Это – отработано, сидит у них в мозгах, и «автоматом» немец дергает ручку на себя. Теряет скорость, маневренность – и превращается в куропатку для охотника в засаде. У нас – свобода маневра и выбора цели. А высоту держим мы, шестеро «охотников», у нас выше максимальная, на сорок километров в час выше, чем у них, больший вес залпа, и мы деремся за свою землю. Немецким «охотникам» здесь делать нечего. Они – наша добыча!

Отработав и проведя четыре боестолкновения с четырьмя четверками немцев, отходим домой в Чехов-6. Тем более что нескольким машинам требуется ремонт. Зениток у танковых соединений более чем достаточно, но будет еще больше, я знаю! Мой «голубок» тоже пробит. Три насквозь, один с разрывом на обшивке. Повезло, что не наоборот. Немцы скоро перестанут использовать бронебойные, так как в основном все наши «штурмовики» больше сбивались осколочно-фугасными, а брони они не имели, все. Даже пресловутый «летающий танк».

На земле я сразу побежал к Соломонычу. Он был нашим зампотехом, еще в 67-м. Так как был «замом», то выезжал из Болграда вместе с командованием и не «потерялся». К нам, в Курске, он перешел не по глупости, а потому, что с остававшимися в «новом» полку и с Шолоховым был не в ладах из-за «обоза», имущества техслужбы, которое он вытащил из котла. Ему рекомендовали все это дело бросить, а его здорово мучила «земноводная асфикция», и он приволок это дело даже в Чехов-6. Одесса – особый город, там никогда не было лимитов на койки для семитов, и они там размножились, как в раю. До шестнадцати детишек на семейство, и это было практически нормой. Когда выяснилось, что можно вместо, точнее, вместе с банковской службой использовать авиацию, с тем же экономическим успехом, в нее влилось большое количество «одесситов». Которые, понятно, стремились вернуться туда, откуда вылетели на задание. Тот же Немирович вовсе даже не был «по́ляком», и должен был иметь вторую букву «Э» в фамилии, что не делало его ни хуже и ни лучше. Он был «своим», до мозга костей. Но полк формировался в Московском округе, летная его часть, а «тэхническая» в городе Адэсе. Ну ви понимаете!

– Соломоныч, привет! Как жив-здоров?

– Твоими молитвами, Витенька. Как слеталось?

– Тьфу-тьфу-тьфу, но машину уже тянут в ваше «королевство».

– Так ты за этим? Чего ты паникуешь, как барышня перед первым соитием. Сделаем твою «ласточку» в пять минут, ежели долетел.

– Да я не об этом! Помните, мы «харрикейна» притаскивали, потом ваши его раздели до нуля.

– Ну, ты же начал! Прицел снял, зеркала…

– Начал я, не в этом проблема. А где его двигатель?

– Точно сказать не могу. Сейчас Моисея кликну, узнаем. – Он приоткрыл дверь комнатки, которую для него соорудили в конце большого, полностью закрытого, капонира и сказал кому-то: – Голубчик, сходи к складу МТС, покличь старшину Энгельсона. Да чего ты ногой за ногу цепляешься! Бегом! Марш!

– Рафаилыч! И тебе не хворать. Что можешь сказать вот по этой учетной единице? – до этого он ковырялся в довольно большой картотеке слева на столе.

– Что сказать? Присутствует, место занимает. Никому не нужная. Списать ее надо! Интересовался, никого она не интересует. Совсем. Но алюминий можно сдать, в плане такая позиция есть.

– Видел! – Соломоныч показал ему кулак. – Вот, Виктор Иваныч заинтересовался. Идите на склад, покажи ему эту «единичку».

– Не, Соломоныч, идите, товарищ Энгельсон, подготовьте изделие к транспортировке, ты недослушал. Эту балду надо установить на МиГ. Понимаешь… – И я рассказал ему о проблеме.

– Ты же инженер от бога, давай перемоторим, – завершил я повествование.

– Ты знаешь, Виктор, меня за яйца повесят за такие дела. И понадобится шесть – восемь месяцев, чтобы пробить эти переделки в МАПе. Это я уже проходил, по молодости, и больше в такие игры не играю. Схлопотал выговор, с занесением в личное дело, и инженером полка меня так и не поставили. Плавали, знаем.

– Твои предложения?

– Забыть об этом и не отсвечивать.

– Слушай, а если не сам двигатель менять, а только нагнетатель?

– Что это даст?

– Минус примерно сорок – шестьдесят килограммов по весу, и скачок мощности. – Вошел Энгельсон, который притащил двигатель к мотористам. Доложился. – Пойдем, глянем!

– Только ради тебя, Витенька.

Зампотех натянул хлопчатобумажные перчатки и вышел из каптерки за Энгельсоном. Я двинулся за ними. Движок лежал на боку, рядом с ним лежал АМ-35А, стандартный для наших машин. По размеру они сильно отличались, как и по внутреннему объему.

– Этого малыша в имеющееся моторное пространство не поставить, требуется удлинять моторную раму. Никто этого не позволит. Пустая затея. Здесь требуется мощная конструкторская проработка и море испытаний.

– А я вот об этой безделушке, которую надо прикрутить вот сюда, вместо этой «дурищи». «Дурищу» снять и заглушить отверстие привода.

– Слушай, здесь – дюймы, а у нас – метрическая система, они – несовместимы.

– Соломоныч! Какие дюймы? Требуется прикрутить метрическими болтами вот эту хреновину к маховику, предварительно выбросив вот эти шестеренки. Они от электростартера и ручного пуска. Все остальное – самоцентрирующееся. Вот сюда подать и отвести масло, лучше отдельно и охлаждать его. И вот эти тяги провести в кабину, лучше под правую руку.

– Они – слева.

– Ну, значит, под левую, но за РУД или на панель. С вырезами под три положения.

– Как закрепить?

– Ну вот же есть точки крепления, а вот там вот – какие-то площадки и отверстия с резьбой. Закрепить за них.

– И шо мне с этого будет?

– Ты читал, что в Архангельск пришел первый конвой от союзников?