Он снова протер глаза и вгляделся, не веря самому себе. Жеребца не было. У него перехватило горло, он бегом проверил все стойла. Все было напрасно.

«Брайони!» Его охватила паника. В следующий миг под колючим ветром и снегом он несся к дому. Ворвавшись в парадную и перепрыгивая сразу через две ступеньки, он взбежал наверх.

— Брайони! — хрипло крикнул он.

Ее не оказалось ни в хозяйской спальне, ни в комнате, которой эти последние недели пользовался он. Услышав его крики, появился Дэнни, протиравший заспанные глаза. Когда он подошел к старшему брату в темной гостиной, на его лице было написано раздражение.

— Какого дьявола?..

— Ты не видел Брайони? — потряс его Джим, окатив голые руки и плечи брата холодной водой, стекавшей с куртки. — Отвечай же скорее!

— Брайони? Нет. Не видел с того момента, как она ушла к себе и сказала, что поужинает в своей комнате. Думаю, она уже заснула или, во всяком случае, спала, пока ты не поднял этот гвалт…

— Одевайся. Собирай работников. Нам нужно начать поиски.

Дэнни уставился на него:

— О чем ты толкуешь?

— Брайони исчезла! — Джим рубанул кулаком по каминной полке, отчего затряслась стеклянная статуэтка. — Мы с ней повздорили. Она поехала за мной в город, и я отослал ее домой. Теперь я возвращаюсь, а Шедоу нет в конюшне и ее нет в доме; это означает, что… — Он запнулся. Братья взирали друг на друга с нарастающей тревогой.

— Она вне дома… в эту кошмарную ночь? — выдохнул Дэнни.

— Она или ранена, или заблудилась, или… — Голос Джима сорвался. Его лицо посерело до неузнаваемости. — Собирайся побыстрее, — велел он, направившись к двери. — Я хочу, чтобы все работники ранчо начали поиски. Никто не должен спать, пока ее не найдут!

И Джим исчез в гудящей темноте, а Дэнни, охваченный страшной тревогой, кинулся наверх за одеждой.

После трехчасовых поисков не было найдено никаких следов Брайони. Забравшись на Пекосе на невысокую гряду холмов, Джим вглядывался в струи дождя, безумно пытаясь разглядеть что-нибудь в этой страшной вьюжной мгле. Северный ветер набрал полную силу и с воем рвал кактусы, ветви деревьев и молодую поросль и во все стороны швырял камни, превратив прерию в сущий ад. Ступни ног Джима онемели, руки в кожаных перчатках закоченели, лицо застыло. Он заметил, что к нему приближаются остальные всадники с поникшими головами, и пришпорил Пекоса, заставив изнуренное животное двигаться дальше.

— Есть хоть что-нибудь?! — крикнул он, но Дасти Слейд и Пайк Оуэне отрицательно покачали головами.

— Босс. — Дасти наклонился вперед, пряча лицо от резкого порыва ледяного ветра. — Это ничего не даст! Мы не видим ни зги!

— Слишком темно… и сыро! — вставил Пайк, кутаясь в клетчатое шерстяное пальто и шарф. — Думаю, надо подождать до завтрашнего утра, когда уляжется ветер, а этот проклятый дождь…

— Никто никуда не уйдет, пока моя жена не будет найдена! — Джим схватил Пайка за шею и чуть не стащил его с седла. — Ты, умник, ленивый трус и собачий сын! Продолжай поиски, а то я прикончу тебя! Всех вас! Двигайтесь да побыстрее!

Работники ускакали, одеревеневшие и промерзшие, а Джим со свирепым отчаянием повернул коня. Он оглядывал покрывшуюся ледяной коркой прерию, охваченный такой паникой, какой не знавал за всю свою жизнь.

Еще через четыре часа он едва держался в седле. Уже подходило время восхода солнца, а дождь и буран не ослабевали. Усталый и исстрадавшийся, Джим упрямо ехал дальше, мокрый и промерзший, и на его ресницах образовались маленькие сосульки. Чуть ли не десяток раз он проехал по дороге из Форт Уорта до Трайпл Стар, слезал с коня, чтобы продолжать поиски пешком, кричал и звал до хрипоты. Мысль о том, что Брайони может быть где-то совсем рядом, лежать где-то за ближайшей скалой или вон у того корявого дерева, заставляла его идти вперед, ибо в мозгу у него уже вырисовывалась картина: Брайони лежит, раненная и беспомощная где-нибудь невдалеке. Нет, он не может отказаться от поиска. Не может, пока не найдет ее. И он свирепо, отчаянно говорил себе, что непременно найдет ее.

На заре ливень перешел в моросящий дождь, и Джима вдруг осенило. Он направил Пекоса к полянке в долине, которую они с Брайони облюбовали как укромное местечко и где они провели так много тайных, счастливых часов в любовных утехах. Она называла эту полянку местом их рандеву, особым местечком, которое они оба так любили. В мглистом сером утреннем свете он обнаружил два оголенных ствола дубов, облепленных льдом, и его сердце забилось сильнее. Может… может, каким-то чудом, волей случая он найдет ее там. Может…

Он слез с коня и, спотыкаясь, прошел вперед, с трудом ворочая головой, чтобы не упустить ничего из виду. Все вокруг было мглистым, мокрым, промерзшим. Никого не было видно.

Джим в отчаянии застонал и уселся между двумя дубами. Он зарылся лицом в руки, укрываясь от ветра, который с воем и свистом бил в его усталую грудь.

Где она могла быть? Куда она девалась? Джим чувствовал себя так, словно ему разорвали все внутренности. Натруженные мышцы болели. Он едва мог передвигаться, но знал, что надо продолжать. Нельзя отказаться от поисков. Он обязан найти ее.

Пошатываясь и опираясь одной рукой о ствол дуба, Джим поднялся. Закрыв глаза, он представил залитое слезами лицо жены, каким оно выглядело в комнате Руби. «Я всегда буду любить Джима Логана, — шептала она, и эти слова ножом резали его сердце. — Но вопрос заключается в том, что я не знаю, куда он делся».

— Брайони! — взревел он, раскинув в стороны руки. — Куда ты сама девалась? Куда? Куда?

Но его слова подхватил ветер и унес куда-то в сторону. Ему никто не ответил.

Когда военный отряд индейцев из племени шайенов вернулся в свой лагерь, их встретили радостные соплеменники. Радость в связи с успешным возвращением храбрецов с кучей украденных коней сопровождалась облегчением, обусловленным тем, что воины выдержали бурю. Кроме того, когда группа шайенов, презрев ледяные порывы ветра и мокрую слякоть, вышла навстречу возвращающимся братьям, возникло любопытство и неприметная напряженность в отношении пленницы, привезенной отрядом. Индеец по прозвищу Быстрый олень стащил окоченевшую женщину с пони и подтолкнул ее к своему типи[11], гордый радостным улюлюканьем, которым встречавшие приветствовали его подвиг. Его не удивило, что по большей части их восторг относился к лошади, на которой ехала женщина, когда он пленил ее, ибо мало кто из шайенов, прекрасных наездников, когда-либо видел такого грациозного и великолепного жеребца, как этот. Вот это трофей! А женщина? Ну, это должен решить Быстрый олень. Поскольку он захватил ее и привез в лагерь на своем пони, то он мог по желанию либо сделать ее своей рабыней, либо убить. Как только у него появится возможность рассмотреть ее, судьба пленницы определится.

Из груди Брайони вырвался стон, когда индеец поднял полог типи и втолкнул ее внутрь. Она растянулась на голой земле, чуть не задев костер, разложенный по кругу в центре жилища. Ее щека была оцарапана камнем. Промокший плащ запутался у нее в ногах, когда она упала, что помогло ей не угодить в огонь. Со всем проворством, на которое она была способна, девушка перекатилась в сторону и подняла голову, чтобы разглядеть высокого храбреца с походной раскраской на лице, стоявшего над ней.